От первого до последнего слова
Шрифт:
Глебов засмеялся.
– С вами легко иметь дело, Дмитрий Евгеньевич.
– Спасибо, Михаил Алексеевич.
Долгов положил трубку на стол, крутанул ее так, что она завертелась с негромким приятным звуком, и посмотрел на Хромова.
– Ну и что адвокат? Он уже все знает? – спросил тот.
Долгов пожал плечами.
– Я ничего не понял, – задумчиво сказал он. – Почему-то до сих пор неизвестно, что было в пузырьке из-под нитроглицерина! Я думал, он его хоть на анализ отдаст узнать, что там за вещество, а он и не думал отдавать! А может, врет, что
– А может, это он его и отравил? Странными таблетками в пузырьке из-под нитроглицерина?! А?
– Зачем? – спросил Долгов. – Вот вопрос, зачем?
– Может, он его так достал этой своей книгой с разоблачениями!
– Ах да, – вспомнил Долгов. – Была же еще книга с разоблачениями!
– Или, может, его из-за нее отравили?
– Кость, это ерунда. Я тебе как ученый говорю! Если книга уже вышла, травить из-за нее не имеет смысла! Если кто-то не хотел, чтобы она вышла, имело бы смысл отравить его раньше, пока он ее писал или когда только задумал! А если ее уже издали и прочитали, зачем травить автора?
– Вроде незачем, – согласился Хромов беспечно. Его все это не касалось. – Ну что? Поедем? Или ты здесь будешь сидеть?
– Поедем, – согласился Долгов без энтузиазма. Ехать ему никуда не хотелось.
Что-то такое он не додумал про телефон!.. Он покосился на трубку, лежавшую на столе, взял ее и пристроил на аппарат.
Значит, он приехал, нашел Катю, хотел звонить в реанимацию, и оказалось, что телефон не работает. Тогда он вызвал бригаду со своего мобильного.
Ну? И дальше что?..
Дальше никак не думалось, и Долгов с раздражением решил, что все это нужно записывать, что ли!..
Я не сыщик. Я просто хирург! Я не умею думать о телефонах, которые не звонят, и о таблетках, которые оказались подменены какими-то другими таблетками! Я лечу людей, и мой учитель, профессор Потемин, говорил когда-то, что врач должен думать в основном о своей работе и лишь немного о том, на какой фильм повести вечером подружку.
– Что подружка, – говорил профессор Потемин. – Была одна, стала другая! Опоздал на свидание, так она подождет! А если диагноз опоздал поставить, человек и помереть может!..
– Пошли, – сказал он Косте, покосился на хирургическую пижаму с завернувшимся рукавом, еще больше от этого расстроился и натянул пиджак.
Он вышел из кабинета, и Костя вышел следом за ним, и тут телефон снова зазвонил.
– Подожди, – попросил он Хромова и вернулся в кабинет.
– Ну, этак мы до вечера не уедем! – сказал тот.
Долгов махнул на него рукой.
– Да.
– Дмитрий Евгеньевич?
– Да.
– Меня зовут Андрей Кравченко. Помните?
– Нет.
– Вы меня спасли… ну, авария на МКАДе. Помните?
– Нет. У вас какие-то проблемы?
Человек в телефоне растерянно молчал.
Терпение, терпение, напомнил себе Долгов. Черствое отношение к пациентам, которое так любят обсуждать в прессе, должно смениться мягким и нежным. Врач должен любить
– Говорите, – предложил Долгов помягче. – Я вас не помню, но это не имеет никакого значения!
– Вы не можете меня не помнить, – твердо сказал человек, – вы меня спасли. Вы спрашивали у меня, кто такие менеджеры, а потом приезжали ко мне в больницу.
И тут Долгов вспомнил:
– Ну да, конечно! Извините, Андрей. У вас какой-то срочный вопрос?
– Да, Дмитрий Евгеньевич. Я был у вас в триста одиннадцатой, но мы с вами тогда так и не увиделись. У вас в больнице в тот день умер больной по фамилии Грицук.
– И… что?
Человек в телефоне помолчал.
– Это я его убил, Дмитрий Евгеньевич.
– Отлично, – сказал Долгов. – Просто прекрасно.
– Мне нужно с вами поговорить.
– Давайте поговорим, – согласился Долгов.
В том, что звонит ненормальный, он был совершенно уверен. Надо же, а тогда, на МКАДе, этот парень ему понравился. Он его отлично помнил!..
– Когда?
– Давайте завтра, а? Сегодня у меня уже назначена встреча, так что лучше всего завтра. Позвоните мне примерно в это же время, и мы с вами поговорим.
Человек опять помолчал.
– Дмитрий Евгеньевич, – произнес он даже с некоторым укором, – я говорю совершенно серьезно. Я видел этого Грицука. Я говорил с ним. Заходил к нему в палату. Это я убил его, понимаете?! Я десять лет об этом мечтал. И сделал это. И теперь мне нужно поговорить с вами. Перед тюрьмой.
– Ну, хорошо, – согласился Долгов. – Раз уж все так серьезно! Все равно давайте завтра, сегодня у меня не получится. Вы ведь не слишком торопитесь в свою тюрьму?
– Нет, – отрезал менеджер.
– Ну и отлично. Завтра в три я буду в центре. Вы позвоните мне на мобильный, и мы договоримся о встрече. Запишите номер.
Хромов, который давно уже гримасничал из коридора, с облегчением выдохнул и закатил глаза, когда Долгов сунул в карман мобильник.
– Кто это был?
И почему-то Долгов не стал пересказывать ему разговор! То ли потому, что мужик в трубке был очень серьезен, то ли потому, что Дмитрий Евгеньевич на самом деле его вспомнил, и ту аварию вспомнил тоже!..
– Никто, – сказал он Хромову. – Бывший пациент с выражением благодарности.
– Как?! Он уже в тюрьме?!
– Да нет, – задумчиво протянул Долгов. – Кажется, только собирается.
…Что за глупости?! Как этот менеджер мог убить Грицука?! Или он на самом деле невменяемый?..
Один за другим они прошли через турникет, за которым стоял бдительный дедок-вахтер. Вечером его сменит охранник, и Долгов, умевший быстро переключать мысли, подумал, что надо бы расспросить охрану о том, кто в тот злополучный вечер, когда Катя получила удар по голове, приходил в больницу. Посетителей пускают только до пяти и выпроваживают без всяких церемоний, оставляя лишь «своих» – тех, кто сидит с тяжелыми больными или приезжает по специальным пропускам. Если подсчитать, получится, что их не так уж и много.