От первых слов до первого класса
Шрифт:
(3, 6, 7).
Он: *Ры'пьки биз ло'тки пла'въют. У ни'х есьть хво'ст, глаза' и ро'т, а наса' нет* (Рыбки без лодки плавают. У них есть хвост, глаза и рот, а носа нет).
Я: Разве нет носа? Он: *Ани' што'ль смарка'юццъ?* "Что ли" = "Разве" Очень часто спрашивает, кто делает разные вещи. Сейчас - про землю. Он: *Кто иё де'лъiт?* Я: Ее не делают. Он: *А как ана' выраста'iт?* Потом: *Пъчиму' зе'млю ни де'лъют?* - Почему землю не делают?
(3, 6, 8).
*Ма'м, я ни ста'ну пъправля'ть* (поправлять).
*па'пи титра'ди. Я ни уме'ю писа'ть. Я то'лькъ кра'сить уме'ю.*
(3, 6, 9).
Утром, когда говорит о Сивини, он заявил: *Ф сиви'нских я'блъкъх каки' чирьви'!* - В сивинских яблоках какие черви! Действительно, там он видел только червивую падалицу. Потом: *Я нашо'л я'блък и е'л. Ко'жу атйида'л и плю'л* (плевал).
Ко'бр (ковер).
при его обычном *ко'брик*.
(3, 6, 10).
Он бегает, изображая аэроплан. Я зову его умываться. Он: *Я айрапла'н. Айрапла'н во'здухъм умыва'iццъ*. Я все же начинаю его умывать. Он, указывая на льющуюся воду: *Э'т во'здух льёццъ? Во'здух жывёт в умыва'льники?* После умывания на мой вопрос "Ты по воздуху летаешь?", отвечает: *Я лита'ю ни па во'здуху, а бли'скъ г ба'ка'м; бли'скъ к сьтина'м, г дире'вьйiм* (...близко к бокам, близко к стенам, к деревьям).
За чаем, только налив кофе с молоком: *Ко'фе с мълако'м, а гаоя'чiй* - Кофе с молоком, а горячий. Он давно знает, что молоко остужает чай и кофе. Во время вечернего чаепития он, опуская в чай печенье, спрашивает: "От хлеба чай остывает, да?".
(3, 6, 11).
Пример разграничения сходных имен: *Хазя'йскъйъ - Ра'я, а сиви'нскиъйъ - ба'бушка Ра'я* - Хозяйская - Рая, а сивинская - бабушка Рая. Не очень удачное выражение наблюдения, что хозяйку квартиры зовут Рая, а бабушку в Сивинии - бабушка Рая. Говорит сам с собой. Уменьшительное имя хозяйки он мог слышать от ее сестры. Рассказывает, одновременно рассматривая картинки, подаренную на именины сказку о грибах. Все ее содержание передает довольно точно, но по-прежнему, нарушает ритм. Пересказав всю сказку, говорит: *Я давно' уш уме'ю чита'ть, а О'лiчькъ ни уме'iт*. *Катну'л, ни упа'лъ*. Скатил свой вагон. "Катну'л" - самостоятельное образование однократного вида. Аналогичный случай такого образования уже отмечался. *Ис съмара'ръ льёццъ вада', а в стъка'не чя'й* - Из самовара льется вода, а в стакане чай. Спрашиваю: "Почему же?". Он: *Ни зна'ю*. Он неоднократно отмечал такие необъяснимые для него превращения воды. Например, - что из умывальника и водосточной трубы течет чистая вода, а в ведре и на земле она грязная. Пристает ко мне: *Па'п, ты' мне' раска'звъй. Ты' мне' раска'жъш, тада' я ать тибя' атста'ну* - Пап, ты мне рассказывай. Ты мне расскажешь, тогда я от тебя отстану.
(3, 6, 12).
*У Вало'дi крава'ткъ - сундучёк*. Говорит тоном открытия. Володя, действительно, спит на сундуке. Почти каждое утро он обращает внимание на то, как светает. Нынче: Он: *У на'с сьвитло', а у ба'бушки тимно'. Сьвитло' стано'виццъ. Аччиво' сьвитло' стано'виццъ?* Вера: "Скоро солнце взойдет". Он: * А ф ко'мнъти?* (А в комнате?).
Вера: "И в комнате". Он: *А куда' тимно' дива'iццъ* (А куда темно девается?).
Вера: "Пропадает". Он: *В но'чь пръпада'iт?* (В ночь пропадает?).
При повторении вместо "тимно"
(3, 6, 13).
Лежа в постели, поднимает ноги кверху и болтает ими: *Я ме'лбницъ, пристро'iннъйъ г зимле'. У ме'льницъ е'сьть дьве'ркъ; в ниё хо'дют и сы'пют муку'* - Я мельница, пристроенная к земле. У мельницы есть дверка; в нее ходят и сыплют муку. Употребление страдательного причастия. Вчера Вечером, когда Женя спал, Вера нашла новую материю на передки его туфель и починила их. Начиная его одевать, я спросил, где туфли, и Вера сказала, что они за печкой. Он, увидев новые заплаты: *Каки'и чи'стъи! И дыры'-тъ не'т. Смы'лъсь дыра'. И аста'лъсь тря'пкъ* - Какие чистые! И дыпы-то нет. Смылась дыра. И осталась тряпка. Очевидно, то, что туфли были за печкой, навело его на мысль, что их мыли и сушили там, откуда и последовали дальнейшие его предположения. Могло навести его на это и то, что под продранной материей была еще такая же. Поев, он утерся салфеткой и говорит: *Па'п, галчя'тки утира'юццъ йизычько'м*. Я, не поняв: "Зачем?". *Пъйидя'т* (поедят).
* чирьвичько'ф, утру'ццъ и ля'гут спа'ть*. *Рiминя'* - Родительный падеж от основы именительного. Пробовал давать ему сразу три поручения. В первый раз предложил: Положи коробку на стол (она лежала на сундуке, у которого он стоял), затвори дверь и сядь на стул. Тогда я тебе кое-что покажу. Он положил коробку, сел на стул и просил показать. Несколько времени спустя сказал: "А дверь-то и забыл затворить". Неудача, может быть зависела и от того, что было заметно, что ему непонятно, зачем он все это должен делать. Потом обещание что-то показать могло представляться уже четвертым поручением, о котором он думао. Второй раз я сказал: Отвези коляску к печке (он стоял у коляски), принеси штиблетку (она сушилась у печки, к которой он должен был отвезти коляску).
и сядь ко мне на колени. Он отвез коляску, принес штиблеты и, протягивая мне руки, говорил: "Возьми меня". Отмечу, что все он делал как-то неуверенно. Это могло быть от непонимания цели всех этих действий, потому что он, например, спросил: "А зачем штиблеты?". Этот второй опыт удался, может быть, потому, что Женя должен был пройти всего раз взад и вперед.
(3, 6, 14).
*Ко'нiц* - конец. *Щепиш* (о сахаре).
– колешь. Вера дала ему конфету в красивой бумажке. Он долго с ней ходил, но потом развернул ее и грустно сказал: *Хате'л сьтире'чь* (стеречь).
*да ёлки, дъ ни удало'сь*. Но после опять завернул ее и стал ею играть.
(3, 6, 15).
Утром он пришел ко мне в постель и просил рассказать сказку. Я предложил ему: "Давай радоваться". Он: "Я ни буду радоваться". Я: "Почему?". Он: "Потому что я заражу тебя насморком" (у него, действительно, начинается насморк).
Я: "Ну, давай!". Он (как бы догадываясь): "У тибя тоже насморк?". Я: "Почему ты так думаешь?". Он: "А у тебя платок в кармане зачем?" (я вчера утирал его своим платком).
Я: "Тебя утирать". Он: "У меня есть свой".
(3, 6, 17).
Теперь по утрам он является ко мне в кровать и просит рассказать "сказку". По-прежнему его вкусы в этом отношении очень консервативны. Так, он около недели каждый день требует рассказа о том, как варили варенье. А сейчас просит рассказать, как они с Настасьей рвали лук. Я говорю, что не знаю; сам задаю ему вопросы. Он довольно подробно рассказал, как они выдергали две больших грядки, как складывали лук на грядках для просушки. Но едва он кончил, как опять просил меня рассказать ему об этом же.