От полюса к полюсу
Шрифт:
западным румбам, массив льда прижался к самому берегу. И так на протяжении всего
пути.
Работы в походе было невпроворот, самой разнообразной. Но Сомов рассуждал
так: всякая работа, как бы она ни была утомительна и скучна, приносит глубокое
моральное удовлетворение, если дает ощутимые результаты. И работал. Не считаясь со
временем, не щадя физических сил.
Можно сказать: он был таким от природы. Но мы не ошибемся, если объясним эти
черты и влиянием
близость. Отец не переставал следить за научными успехами сына, радоваться тому, что
Зубов с великой охотой взял его себе в аспиранты!
Отец, Михаил Павлович, всегда был занят, поглощен большими собственными
научными заботами и обязанностями. С 1932 года он жил и трудился в Мурманске. Случай
написать сыну выдавался не часто, иногда этому способствовало вынужденное из-за
болезни безделье. Сохранилось письмо Михаила Павловича к сыну из Мурманска от 25
декабря 1939 года. Он делился своей идеей — определять границы Баренцева моря по
обтекающим его с запада, севера, юга и востока ветвям атлантического течения. Приводил
аргументы, объяснял значение своей идеи для рыбного промысла и взволнованно
спрашивал, что думают об этом гидрологи-географы, в частности Николай Николаевич
Зубов...
«Как видишь, моя болезнь не только не сбила меня с ног, а, наоборот, наполнила
новой энергией и жаждой работать. Не смейся надо мной, но я начал увлекаться физикой
атомного ядра (я страшно отстал за эти годы)».
Так пишут товарищу, равному. И сколько сходства видишь в характерах отца и
сына даже на основании одного такого письма! Привычка иронизировать над собой,
подмечать собственные слабости целиком перешла от отца к сыну. Необычайная
скромность Михаила Михайловича и позднее не позволяла ему распространяться о своих
трудах и подвигах. В собственных рассказах он всегда выглядел чуть комично, неуклюже,
а то и нелепо. О его подлинно героической жизни свидетельствуют те, кто работал рядом и
делил с ним опасность.
Михаил Павлович сам в короткое время основательно вырос как ученый. В 1937
году он стал доктором биологических наук, неоспоримым авторитетом в области
ихтиологии и рыбоводства. Широко известны его заслуги в организации промышленного
лова рыбы. Он был одним из организаторов и первым научным руководителем Полярного
научно-исследовательского института рыбоводства в Мурманске. С 1940 года — член
Коммунистической партии, он не однажды избирался в состав Мурманского областного
комитета КПСС. Был награжден за свои заслуги орденами и медалями.
Сын его нашел себя в Арктике.
целиком, без остатка. Какой уважающий себя человек любит легкую работу! Трудная,
мало известная — другое дело. В ней сам становишься вновь открытой землей, сам
удивляешься мощи дремавших в тебе возможностей. Арктика — вот достойное поле
деятельности для настоящих мужчин!
Папанин устроил на Диксоне обсуждение похода 1939 года, первого в истории по
сложности поставленных задач. Диксоновцы участвовали в обсуждении активно, решение
приняли единодушно.
В 1940 году начальник морских операций Марк Иванович Шевелев созвал на
Диксоне совещание по образцу того, которое провел в предыдущем году И. Д. Папанин.
Шевелев попросил М. М. Сомова вместе с синоптиком Д. А. Дрогайцевым подготовить
прогноз замерзания льдов и обсудить его предварительно с диксоновцами. В дальнейшем
осенние совещания такого рода вошли в традицию, тем более что Штаб морских операций
переместился с ледокола на Диксон.
Лето и осень 1940 года Сомов провел на ледорезе «Литке», наблюдая процесс
ледообразования. Не в меньшей степени интересовали его течения, динамика внутренней
жизни морских и океанических вод. Каковы они, эти течения в Северном Ледовитом
океане и на его окраинах — северных морях? Каково их происхождение, их сила?
Закономерно ли их движение или прихотливо, изменчиво? И как именно? Можно ли
вообще мысленно размотать этот огромный могучий клубок, оплетающий землю, —
бессчетные течения океанов, сохраняющих солнечную энергию, регулирующих
температуру нашей планеты? Ведь только один Гольфстрим переносит воды в 50—70 раз
больше, чем все реки Земли!
Умный и отважный американец Джордж де Лонг когда-то настолько уверовал в
силу течения, несшего из Чукотского моря на север покинутые людьми китобойные суда,
что решился вручить ему судьбу своей паровой яхты «Жаннетта» и с его помощью
достигнуть полюса. Вскоре яхту затерло льдами, и она стала дрейфовать.
Путешественникам пришлось ручными помпами откачивать воду, поступающую из
пробоины. Десятки месяцев дрейфа и наконец — гибель судна. Мучительное продвижение
на санях и пешком. Де Лонг умер от голода, умер последним в своей группе. А течение, то
течение, на которое де Лонг понадеялся, оно все-таки есть! Оно несет льды от берегов
Восточной Сибири на северо-запад, к проходу между Шпицбергеном и Гренландией. Если
бы «Жаннетта» не была раздавлена льдами... Именно после этого Нансен построил свой