От прокурора до «контрреволюционера»
Шрифт:
Последняя действовавшая редакция Главы I «Контрреволюционные преступления» УК РСФСР
К так называемым контрреволюционерам по политическим мотивам применялись не только лишение жизни или свободы, но и меры принуждения в виде помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному
Такие меры осуществлялись по решениям судов и других органов, наделенных судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти, должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделенными административными полномочиями.
Репрессивных кампаний было немало, но, пожалуй, самым масштабным и жестоким стал совершенно секретный Оперативный приказ НКВД СССР от 30 июля 1937 г. № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» [8] .
8
Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. I. Курск, 1999. С. 310–318.
Его издание мотивировалось тем, что согласно материалам следствия по делам антисоветских формирований в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудовых поселков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий, а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т. п. Часть перечисленных элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительство. Кроме того, в деревне и городе гнездились значительные кадры уголовных преступников, отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывавшихся от репрессий. Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствовавшие их преступной деятельности. Все эти антисоветские элементы являлись главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте, и в некоторых областях промышленности.
Перед органами государственной безопасности ставилась задача самым беспощадным образом разгромить эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства.
К контингентам, подлежавшим репрессиям, относились:
1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжавшие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудовых поселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые вели антисоветскую деятельность.
3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.
4. Члены антисоветских партий (эсеры,
5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.
6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, содержавшихся в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжавших вести там активную антисоветскую, подрывную работу.
7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведшие преступную деятельность и связанные с преступной средой.
8. Уголовные элементы, находившиеся в лагерях и трудовых поселках и ведшие в них преступную деятельность.
Репрессируемые разбивались на две категории:
а) к первой – относились все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов; они в первую очередь подлежали немедленному аресту и по рассмотрению их дел на тройках – расстрелу;
б) ко второй – причислялись все остальные менее активные, но все же враждебные элементы; они подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от восьми до десяти лет, а наиболее злостные и социально опасные из них – заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.
Были утверждены ориентировочные цифры подлежавших репрессиям лиц по всем республикам, краям и областям. В случаях, когда обстановка требовала увеличения этих цифр, наркомы республиканских НКВД, начальники краевых и областных управлений НКВД обязывались представлять наркому соответствующие мотивированные ходатайства.
Доведенные лимиты на репрессивные меры однозначно свидетельствовали об отсутствии их связи с реальными «враждебными элементами» и «зачинщиками преступлений». Действительность не имела значения. Задача состояла в массовых расстрелах, которые посеют страх и сами по себе заставят подчиниться и замолкнуть всех [9] .
Семьи приговоренных по первой и второй категориям, как правило, не должны были репрессироваться. Исключение составляли:
а) семьи, члены которых были способны к активным антисоветским действиям – члены такой семьи с особого решения тройки подлежали водворению в лагеря или трудовые поселки;
9
Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927–1939. Документы и материалы: В 5 т. Т. 5. Кн. 1: 1937 / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг. М., 2004. С. 36.
б) семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживавших в пограничной полосе – подлежали переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краев и областей;
в) семьи репрессированных по первой категории, проживавших в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове-на-Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, – подлежали выселению из этих пунктов в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов.
Однако все семьи репрессированных лиц брались на учет, и за ними устанавливалось систематическое наблюдение.