От Тарутино до Малоярославца

Назарян Елена Анатольевна

Движение на Украину, кроме того, создавало видимость совершения флангового марша, что позволяло завуалировать отступление и сохранить престиж. Важно было и то, что Французская армия приблизилась бы к Австрии и герцогству Варшавскому. Это заставило бы их правительства без дальнейшего промедления выставить те войска, которых требовал Наполеон. Перед выходом из Москвы он издал 25-й бюллетень, в котором объявил о своем намерении вести армию якобы на зимние квартиры в междуречье Днепра и Двины, что нельзя расценить иначе, как его попытку ввести русское командование в заблуждение.

6 октября основные силы французской армии выступили из Москвы, на другой день ее покинул Наполеон. «Я иду на Калугу, и горе тому, кто преградит мне путь», — заявил он. По дороге к Малоярославцу была предпринята еще одна попытка обмануть русских. По распоряжению императора Бертье послал к Кутузову полковника Бертеми с письмом, датированным 8

октября. В нем начальник штаба французской армии запрашивал «окончательное решение» русского правительства относительно предложения Наполеона заключить мир. Помета на письме «г. Москва» должна была убедить Кутузова, что враг еще в столице. Кроме того, Бертеми мог удостовериться, что русская армия стоит в Тарутинском лагере. Таким образом, Бонапарт предпринял усилия, чтобы скрыть свои планы, отвлечь внимание русского командования от движения своей армии на Малоярославец и далее на Украину. 25-й бюллетень, посылка Бертеми в русский штаб — все это меры дезинформации.

М. И. Кутузов не сомневался, что «Наполеон долго в Москве не пробудет». Важно было установить, по какой дороге будет отступать его армия. Командиры частей, партизанских и ополченских отрядов доносили в Главную квартиру обо всех движениях противника; путем опроса пленных и дезертиров, разведки в тылу наполеоновской армии русское командование, по словам Кутузова, «ежедневно и ежечасно» получало «достоверные сведения обо всем, в Москве происходящем».

Донесения поступали и с юго-западного театра войны. Разведчики сообщали в Главный штаб, что «от Могилева по тракту Черниговскому чинятся неприятелем мосты», что «из Старого Быхова назначено 2 тыс. войска для занятия местечка Журавичи», что «неприятель тремя дивизиями войск французских и польских имеют проходить через Рогачевский повет» (уезд. — Б. А.), что в южные уезды Могилевской губернии «свезено неприятелем множество ржи, которая перемалывается в муку», что из Мстиславля готов выступить сильный отряд противника, «направляя путь свой к Чернигову». Почти каждое донесение заканчивалось словами: «Сие от офицеров французских узнано». В донесениях содержались сведения и о том, что Наполеон приказал Виктору двинуть часть своего корпуса на Украину.

Сражение при Малоярославце 12 октября 1812 года. А. И Дмитриев-Мамонов

Свои первые соображения о возможных путях отхода французов из Москвы Кутузов изложил в донесении Александру I от 22 сентября. «Показания пленных и дезертиров весьма разнообразны, — писал он. — Трудно теперь проникнуть намерение его (Наполеона. — Б. А.), показания некоторых пленных дают даже подозрение, что неприятель намерен ретироваться по Смоленской дороге». Далее Кутузов сообщал, как будет действовать в той или иной ситуации. Если Наполеон станет отступать по Смоленской дороге, русские войска, «не теряя времени», двинутся «параллельно сей дороге к Юхнову», если же противник пойдет в другом направлении, то предполагалось послать ему навстречу 1–2 пехотных корпуса с артиллерией. Из этого донесения ясны идеи, которыми Кутузов руководствовался до и после Малоярославецкого сражения: встречным наступлением не позволить врагу прорваться на юг, а затем преследовать его параллельным маршем. Из донесения видно, что показаниям пленных о намерении Наполеона отступать на Смоленск Кутузов не доверял.

Юго-западное направление фигурировало в показаниях пленных и дезертиров все чаще. Опрос пленных иногда проводил сам главнокомандующий. «Я вчерась говорил с одной партией пленных офицеров», — писал он, например, жене 7 октября. Племянник французского военного министра Ж. Кларка заявил, что «Наполеон не намерен оставаться в Москве, а проложит себе путь силою на Украину». Бригадный генерал Ж. — П. Ожеро (брат маршала П. Ф. Ожеро) сообщил, что усиленной дивизии Барага д'Илье приказано строить военную дорогу от Ельни до Калуги. Комментируя сведения Ожеро, составители журнала военных действий Главного штаба отметили, что это «ясно доказывает намерение главной французской армии по выходе из Москвы следовать на Калугу и далее и через то овладеть изобильнейшими губерниями». Так как журнал регулярно просматривался фельдмаршалом, есть основания предполагать, что данная запись отражала его мнение. О намерении французского полководца вести наступление на Украину доносили главнокомандующему и русские агенты, находившиеся в стане врага. Ф. Н. Глинка свидетельствует: «Вскоре после Тарутинского дела 6 октября князь светлейший получил известие, что Наполеон, оставляя Москву, намерен прорваться в Малороссию». Знал Кутузов

и о засылке французской агентуры на Украину. 26 сентября он писал Чичагову: «По верным дошедшим до меня сведениям, отправлены французами из Москвы в Киев два шпиона, приметы коих мне не известны».

В конце сентября — начале октября Кутузов провел серию мероприятий, направленных на срыв замыслов противника. Сводный отряд под командованием генерал-майора И. С. Дорохова (5 батальонов пехоты, 4 эскадрона Елисаветградского гусарского полка, 2 казачьих донских полка и 8 орудий) получил задание овладеть Вереей и «действовать по пространству, лежащему между Гжатска и Можайска». Командиры армейских партизанских отрядов получили задание контролировать дороги, ведущие из Москвы. В журнале военных действий Главного штаба за 25–28 сентября говорится: «Все разосланные партии, хотя и находятся в различных от армии направлениях, но не менее того составляют между собой непрерывную связь, что удобно видеть можно, сообразя взаимное их положение. От Смоленска до Гжатска действует подполковник Давыдов, от Гжатска до Можайска генерал-майор Дорохов, а от Можайска до Москвы капитан Фигнер».

Таким образом, Кутузов поставил под наблюдение все возможные пути отхода наполеоновской армии из Москвы. От командиров отрядов фельдмаршал потребовал усилить разведку, «получить через поселян достоверное известие о движении неприятельском». Циркуляром от 8 октября Кутузов оповестил Фигнера, Сеславина, Кудашева и Давыдова о результатах сражения на речке Чернишне (6 октября) и выразил уверенность в том, что Наполеон оставит Москву. Фельдмаршал приказывал усилить наблюдение за противником и в случае его приближения «все селения, фураж и всякого рода запасы предавать огню». Аналогичные предписания были посланы губернаторам Калужской, Тульской, Орловской и других губерний, прилегающих к театру военных действий. В каждом городе, селе, деревне были заготовлены горючие материалы.

Одновременно укреплялась оборона северных границ Волынской, Киевской, Черниговской и Калужской губерний. От командующего 3-й Западной армией генерала А. П. Тормасова Кутузов потребовал «пребывать в Волыни и Подолии для охранения того края, наипаче Киева, от покушений неприятельских». Численность корпуса Эртеля была доведена до 20,5 тыс. человек. В его задачу входила защита Киевской и отчасти Черниговской губерний. По Днепру в Припять вошли 73 канонерские лодки Днепровской военной флотилии, имевшие на борту свыше 4 тыс. солдат. Гарнизоны Бобруйской и Киевской крепостей насчитывали более 6 тыс. человек каждый. По распоряжению фельдмаршала вдоль северной границы Черниговщины была организована так называемая кордонная цепь протяженностью 700 верст, охраняемая 60 тыс. ратников и казаков Украинского ополчения. В районе Рославля украинские ополченцы взаимодействовали с калужскими. Под Рославль, через который враг мог прорваться к Брянску и Шосткинскому пороховому заводу, прибыл 5-тысячный отряд регулярных войск с 9 орудиями. На Ельню отправился 10-тысячный отряд Калужского ополчения.

На других угрожаемых направлениях Кутузов также создал превосходство в силах, 65-тысячной группировке Шварценберга противостояли войска объединенных 3-й Западной и Дунайской армий, насчитывавшие около 100 тыс. солдат и офицеров при 402 орудиях. Против 12-тысячной дивизии Домбровского действовал 20-тысячный корпус Эртеля; наполеоновским войскам в Южной Белоруссии противостояли отдельные отряды регулярных войск, поддерживаемые Украинским ополчением.

В начале войны русское правительство заключило с венским двором тайное соглашение, согласно которому обе стороны обязались не нарушать русско-австрийской границы, а Франц I обещал, что численность войск, выставленных против России, не будет превышать 30 тыс. человек. Кутузов знал об этом соглашении и приказал ни в коем случае «не нарушать границ Австрии, хотя бы Шварценберг, убегая войск наших, и вступил бы в свои пределы». Александр I одобрил его решение. Со своей стороны, венский двор также выполнил условия соглашения. Несмотря на все домогательства Наполеона, австрийское правительство не дало ему новых войск, хотя располагало армией в 200 тыс. человек, и не нарушило австро-русскую границу.

К. Клаузевиц ошибочно полагал, что движением французской армии на Малоярославец Кутузов «был захвачен врасплох». В действительности принятые фельдмаршалом меры дали свои результаты.

В журнале военных действий Главного штаба 11 октября была сделана запись: «Неприятель, по-видимому, оставил совсем Москву, дабы отступить изобильнейшими нашими провинциями». Итак, Наполеону не удалось скрытно произвести маневр. При получении первых же сведений о движении французов на Малоярославец Главный штаб сделал вывод о намерении Наполеона прорваться в южные губернии. Заблаговременно высланные Кутузовым войска 12 октября подошли к Малоярославцу почти одновременно с передовыми частями Великой армии.