От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Шрифт:
В День Победы 9 мая Сталин в обращении к советскому народу заявил, что Советский Союз «не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию».
Соединенные Штаты тогда придерживались иной точки зрения. В секретной директиве Объединенного комитета начальников штабов 1067, утвержденной Трумэном 10 мая, прямо указывалось, что «военное управление с самого начала должно готовить последующее расчленение Германии». Сам Трумэн предполагал разделить Германию на ряд «сепаратных суверенных государств», а также образовать «Южногерманское государство» из Австрии, Баварии, Вюртемберга, Бадена и Венгрии со столицей в Вене.
Масштабы разрушений в Германии
Союзники исходили из того, что в Германии не существовало самостоятельной государственной власти.
«Не было никакого германского правительства, за исключением группы во Фленсбурге под командованием адмирала Деница, который утверждал, что является действующей властью рейха, – замечал Трумэн. – Мы не обращали внимания на Деница, хотя наша армия не спускала с него глаз». Позднее Деница просто арестуют.
Оккупация была признана необходимой мерой, носящей временный, но не оговоренный какими-либо сроками характер. Ее главными целями провозглашались «четыре Д» – демилитаризация, денацификация, демократизация и декартелизация.
Территория Германии была разделена на четыре оккупационные зоны. В советскую входили такие земли, как Саксония, Тюрингия, Галле-Мерзебург, Магдебург, Анхальт, Бранденбург и Мекленбург-Передняя Померания. В американскую – Бавария, Гессен, северная часть Бадена и Вюртемберга, а также города Бремен и Бремерхафен; в английскую – Вестфалия, Ганновер, Брауншвейг, Ольденбург, Шаумбург-Липпе и северная часть Рейнской области; и во французскую – Вюртемберг, Пфальц, южные части Бадена и Рейнской области.
Вопросы общего порядка должны были обсуждаться совместно, в рамках Союзного контрольного совета по Германии (СКС), в состав которого входили маршал Жуков, Эйзенхауэр, британский фельдмаршал Бернард Монтгомери и французский генерал Жан Жозеф де Латр де Тассиньи. Заседания СКС должен был готовить постоянно действующий Комитет по координации из четырех человек: генерал армии Василий Данилович Соколовский, генералы Люсиус Клей, Брайан Хуберт Робертсон и Луи Мари Кёльц.
Трумэн утверждал в мемуарах, что изначально «ставил своей целью добиться, чтобы к Германии относились как к единой стране, чтобы в итоге у нее было бы единое правительство, которое будет контролироваться Союзническим контрольным советом для предотвращения повторного возрождения нацизма и прусского милитаризма».
Идеи расчленения и максимального наказания Германии за преступления гитлеризма, доминировавшие в Ялте, постепенно испарялись, как дым, как утренний туман.
На основании донесений командующих войсковых соединений о положении в Германии Стимсон 16 мая писал Трумэну: «Хочу сказать относительно политики продолжать удерживать Германию на грани голода в качестве наказания за прежние злодеяния. Я осознал, что это была бы тяжелая ошибка. Накажите ее военных преступников в полной мере. Лишите ее окончательно различного вооружения, распустите Генеральный штаб и, возможно, всю армию. Держите под контролем ее государственную политику денацификации, пока поколение, воспитанное в нацистской идеологии, не сойдет со сцены, – а это долгая история, – но не лишайте
Трумэну подобный подход показался разумным. «В нашей стране велась обширная дискуссия о том, иметь ли нам с Германией „жесткое“ или „мягкое“ мирное соглашение, – напишет президент. – Большинство соглашалось с тем, что Германия должна быть лишена возможности когда-либо снова совершить агрессию, и в этом смысле мы хотели, чтобы оно было „жестким“. В то же время мы помнили, что после 1919 года Германия была настолько ослаблена, что только американские деньги давали возможность получить те репарации, которые были на нее наложены».
Удивительно, насколько быстро западные лидеры готовы были забыть все ужасы германской агрессии. Даже такой германофоб, как генерал де Голль, начнет выдавливать из себя слезу: «Когда я проезжал мимо груд развалин, ранее возвышавшихся прекрасными зданиями городов, через деревни с потрясенными жителями и разбежавшимися бургомистрами, встречаясь с населением, среди которого практически отсутствовали взрослые мужчины, мое сердце европейца сжималось от боли. Но я ощущал также, что подобный катаклизм не может не изменить коренным образом психологию немцев.
С агрессивным рейхом, трижды на протяжении жизни одного поколения пытавшимся подчинить себе мир, покончено. На долгие годы главными заботами немецкой нации и ее политиков будут восстановление разрушенного хозяйства и обеспечение достойного уровня жизни населения».
Ирландский историк Джеффри Робертс считал, что Сталин, рассчитывая на сотрудничество с западными союзниками по германскому вопросу, «допустил ошибку, спроецировав свои собственные расчеты и рассуждения на других. После войны его партнеры по „большому альянсу“ постепенно все больше начали рассматривать Германию как союзника в борьбе против коммунизма, а не как потенциальную угрозу, против которой нужно было по-прежнему объединяться с Советским Союзом».
Серьезнейшую угрозу на Западе видели в повсеместном усилении влияния коммунистов. «Чем тяжелее жилось народам Западной Европы, тем более явственной становилась в их странах возможность революции и даже поворота к коммунизму», – писал Фейс.
Планы помощи Германии обсуждались уже вовсю, тогда как планы помощи жертвам немецкой агрессии на Востоке на ум западным политикам не приходили вовсе. Фейс давал этому факту довольно неуклюжее объяснение: «Американские и британские власти больше сочувствовали трудностям, переживаемым немцами, чем страданиям поляков, русских и других народов, подвергшихся немецкой агрессии. Несколько миллионов американских и британских солдат жили среди немцев, беды которых могли вызвать у них сострадание. В противоположность этому, мало что было известно из первых рук о том, каковы были условия жизни людей в странах на востоке Европы. По причине, возможно, недоверия и высокомерия, с которыми относились к ним американские и британские наблюдатели, поступавшая информация была довольно скудной. Что касается русских, то стремление помочь им материально наталкивалось на их закрытость и самодостаточность».