От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Шрифт:
Владимиров характеризовал отношения Мао и Чана довольно однозначно: «Мао не может спокойно произносить имя Чан Кайши. Мало того, что он обычно присовокупляет к нему набор бранных слов, он к тому же не устает повторять, что рано или поздно доконает чунчинского правителя („пусть тот не обольщается – я не остановлюсь ни перед какими методами и средствами“)». Мао уверял, что «эта клика представляет интересы крупных помещиков, крупных банкиров и крупных компрадоров Китая». К тому же лидер КПК был уверен, что именно его силы несли основное бремя войны с Японией. По его оценкам, в 1943 году «войскам и населению освобожденных народов приходилось
И, конечно, Мао Цзэдун не уставал обращать внимание на военные действия, которые Чан Кайши вел против коммунистических отрядов. Так, Мао писал 11 октября 1944 года: «Китайский народ не должен забывать, что в то время, как Чан Кайши заверяет, что не развяжет гражданской войны, он уже направил войска численностью в 775 тысяч человек, которые заняты сейчас исключительно тем, что окружают или атакуют 8-ю армию, новую 4-ю армию и народные партизанские отряды в Южном Китае». 22 декабря в беседе с Владимировым Мао заявил, что создаст в Особом районе свое правительство. «Пусть тогда Чан Кайши попляшет в своем Чунцине! И Особому району плевать, признают ли такое правительство Советский Союз(!), Соединенные Штаты и Великобритания… Все признают! Хоть на сто первый год, а признают! Никуда не денутся – признают!»
В отношения СССР с западными союзниками в Восточной Азии ворвался и корейский вопрос.
В Токио считали Корею своей колонией, которую постепенно намеревались превратить в часть самой Японии путем полной японизации ее населения. Нельзя сказать, что корейский народ не сопротивлялся. Наиболее значимыми корейскими партизанскими объединениями в 1920-1930-е годы были Армия независимости Кореи, отдел управления Армией северных дорог, Армия народного собрания и Корейская революционная армия. Все эти отряды базировались на территории Китая.
Несколько корейских партий, также действовавших на территории Китая, в 1932 году объединились в Корейский объединенный союз антияпонского фронта. В середине 1935 года он был преобразован в Корейскую национальную революционную партию, руководство которой до 1937 года находилось в Нанкине. Существовало также эфемерное Временное правительство Республики Корея в Шанхае, которое с 1926 по 1948 год возглавлял Ким Гу, имя которого стало известно еще в 1896 году, когда он убил японского чиновника.
К 1936 году, когда Маньчжурия была полностью оккупирована японцами, активные действия корейских партизан там прекратились.
Японские колониальные власти подвергли жестоким репрессиям всех, кто выступал за независимость Кореи. К 1937 году на территории Кореи не осталось организаций, боровшихся против оккупационного режима, за исключением подпольных коммунистических ячеек, создававшихся Коминтерном и самими корейскими коммунистами.
Командиром небольшого партизанского отряда, действовавшего в районе корейско-китайской границы, был Ким Сон Чжу, впоследствии изменивший свое имя на Ким Ир Сен (Восходящее Солнце). Самой известной операцией, которую провели около двухсот партизан под его командованием, стала атака в июне 1937 года в районе пограничного городка Почхонбо, где был уничтожен жандармский пост и несколько японских военных объектов.
В феврале и марте 1936 года представители корейских
В конце 1930-х годов японские войска активизировали наступление против корейских партизан в Маньчжурии. В декабре 1940 года Ким Ир Сен с группой партизан, представлявших остатки Объединенной Северо-Восточной антияпонской армии, перешел реку Амур и оказался на территории СССР. Возле Хабаровска и Уссурийска были созданы две базы корейских и китайских партизан, действовавших в Маньчжурии.
С июля 1942 года Ким Ир Сен состоял в штате РККА, став в звании капитана командиром 1-го стрелкового батальона 88-й отдельной стрелковой бригады, состоявшего во многом из корейцев. Планировалось с началом военных действий забросить их в тыл японцам.
Япония использовала Корею и как источник ресурсов, и как промышленную базу. При этом большая часть природных ресурсов приходилась на север полуострова, где сооружались химические предприятия, машиностроительные заводы, электростанции.
Корея служила для Японии главным источником угля, железной руды и других металлов. Сооружались новые рудники, развивалась транспортная система, появились военные заводы, гидроэлектростанции. Но этот промышленный подъем не приносил дохода местному населению: его заставляли больше работать за меньшую плату.
После начала полномасштабной войны с Китаем японцы создали при канцелярии генерал-губернатора Управление ресурсов, которое занялось переводом корейской экономики на военные рельсы, что означало еще более активное разграбление Кореи. В апреле 1938 года вышел закон «О всеобщей мобилизации во имя государства», легализовавший этот грабеж: так, крестьяне были обязаны продавать японским властям четко определенное количество сельскохозяйственной продукции по фиксированным крайне низким ценам. Начав с изъятия 40 % продукции, японцы постепенно довели эту пропорцию до 70 %.
Более миллиона корейцев были отправлены на тяжелые работы в Японию и на угольные шахты Южного Сахалина.
Усилилась японизация корейского населения, которому внушалась идея единства японской и корейской наций. С октября 1937 года во всех школах Кореи утро начиналось с коллективного произнесения Клятвы верноподданного Его Императорского Величества, где говорилось о готовности стойко переносить все тяготы и лишения ради блага Великой Японии. В 1938 году корейцам была дарована привилегия – служить в японской армии, где им доставалось еще больше, чем в обычной жизни. Тогда же в Корее было запрещено преподавание на корейском языке в школах, использование его в официальных учреждениях.
С 1940 года корейцев начали принуждать менять имена и фамилии на японские. Это вызвало серьезное недовольство и среди корейцев, и среди японцев. Корейцы принудительную смену имени рассматривали как отрыв от родовых корней и оскорбление предков. Японские националисты были возмущены тем, что корейцам, людям второго сорта, разрешили носить «благородные» японские имена и фамилии. Формально акция оказалась успешной – к 1940 году имена сменило уже около 85 % корейцев. Жили японские имена не долго и были забыты сразу после крушения оккупационного режима.