Отблеск безумной звезды

Тронина Татьяна Михайловна

— Ладно, мне пора… — Оля вскочила и заторопилась к дому.

А Павел остался сидеть на поваленном дереве и продолжал смотреть ей вслед.

…Испытывая приступ необъяснимой паники, Ольга прибежала к себе в комнату и заперла дверь.

«Что это было? Зачем он подошел ко мне, стал просить совета… говорил про родство душ… А потом и вовсе полез обниматься! Бред какой-то!»

В дверь постучали.

— Кто там? — испуганно крикнула Оля.

— Оля, открой…

Это

был Викентий.

— Решил сегодня удрать с работы пораньше, — сообщил он, заходя в комнату. — Знаешь, находиться летом в городе совершенно невозможно…

— Так у вас же кондиционеры! — растерянно сказала Оля.

— И кондиционеры, и жалюзи, и все что угодно… Но сама мысль о том, что тратишь эти прелестные летние дни на какую-то никому не нужную ахинею… Господи, Оля, что это с тобой?

— Что? — она схватилась за лежавшее на столе зеркальце.

— Ты на себя не похожа… Что-нибудь случилось? — встревоженно спросил он.

— Нет… то есть да! Я говорила с Павлом! — выпалила она. — Ты себе не представляешь… Он мне буквально на голову свалился, когда я возвращалась из санатория домой…

И она самым подробным образом пересказала Викентию их беседу с Павлом. Скрыла только одно — как Павел обнял ее. Викентий слушал внимательно, не перебивая, только слегка покусывал губы.

— …Значит, ты предложила ему помириться с отцом? — бесцветным голосом переспросил он в конце.

— Да. А когда я сравнила его жизнь с бесконечным судебным процессом, в котором он сам и обвиняемый и обвинитель, он буквально в лице переменился… Знаешь, это на него очень сильно подействовало!

— Как мило…

— И вовсе он не такой злодей, каким его все представляют… — заметила Оля. — Он раскаивается, понимаешь, искренне раскаивается во всем!

— А про Леру с Фаней ты у него не спрашивала? — криво усмехнулся Викентий. — Ах он, бедная, заблудшая овечка…

Только сейчас Оля поняла, что Викентий злится на нее.

— Ну да, ты думаешь, что если Павел помирится со Степаном Андреевичем, то тебе никакого наследства не достанется… — воскликнула она. — Но и бог с ним, с наследством! Послушай, Кеша, не надо нам этих денег, мы и без них прекрасно проживем…

— Это ты так думаешь, — поправил он.

— Тебе же будет легче, если ты забудешь про это растреклятое наследство! Степан Андреевич, может быть, еще лет двадцать проживет… И вообще… надо выпустить себя на свободу. Будь что будет, а на все остальное наплевать. Это теперь моя философия… — добавила она тише.

— Потрясающее откровение! — кисло произнес Викентий. — Выпустить себя на свободу… Ты этой весной уже выпускала себя на свободу. Сбежала к своему бывшему любовнику, даже не предупредив никого! И это твоя философия?..

— Ах, пожалуйста, не ставь все с головы на ноги…

— Нет, я до сих пор не могу понять… Мама! — выглянул он в коридор. —

Мам, ты здесь? Зайди сюда, пожалуйста…

В комнату с настороженным видом заглянула Эмма Петровна.

— Мама, наша Оля сегодня разговаривала с Павлом! — дрожащим голосом произнес Викентий. — И знаешь, что она ему посоветовала? Помириться со Степаном Андреевичем!

— Ты шутишь? — Эмма Петровна прижала пальцы к вискам. — Что она ему посоветовала?

— Мама, ты не ослышалась, — мрачно сказал Викентий.

— Но, может, он ее не принял всерьез?.. — пробормотала Эмма Петровна, бросив на Олю настороженный взгляд. — И вообще зачем с ним надо было говорить…

— Мам, наша Оля умеет иногда быть очень убедительной, — судя по всему, Павел послушается ее.

— А что такого? — Оля почувствовала, что ее вновь охватывает паника. — Они же отец и сын, они не должны быть в ссоре…

— Благими намерениями устлана дорога в ад, — устало проронила Эмма Петровна. — Кеша, я тебя предупреждала… Господи, у меня, кажется, давление поднялось!

— Оля, ну зачем ты это сделала, зачем? — с отчаянием спросил Викентий, схватив ее за руки. — Дело ведь не только в наследстве… Ты не знаешь Павла! Если он снова войдет в нашу семью, будь уверена, он отравит жизнь всем…

— Он неплохой человек. Он исправился… — неуверенно пробормотала Ольга.

— Да, он больше не будет! — стонущим голосом воскликнула Эмма Петровна. — Это просто детский сад какой-то… Кеша, мальчик, я тебе столько раз указывала на умственные способности этой особы, но ты решительно не хотел ничего замечать! И вот, пожалуйста, — она дает ценные указания Павлу… Надеюсь, что тот все-таки не воспринял ее всерьез…

И Эмма Петровна, безнадежно махнув рукой, вышла из комнаты.

— Ты удивительно легкомысленный человек, Оля, — с горечью констатировал Викентий. — Вот что теперь делать, а?..

— Ничего. Просто жить… — пробормотала Ольга.

— Это только у тебя все просто! — не своим голосом закричал Викентий. — Оля!..

Она некоторое время смотрела на картину напротив — «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», а потом вдруг вскочила и вытащила из-под кровати большую дорожную сумку.

— Что это ты задумала? — подозрительно спросил Викентий.

Вместо ответа Оля принялась кидать в сумку свои вещи.

— Оля… — он попытался вырвать у нее из рук какую-то юбку. — Перестань! Что ты делаешь?..

— Я ухожу… — едва не плача, сказала она. — Я… мне все надоело! Эти вечные споры о наследстве… Слушать, как твоя мама рассуждает про мои умственные способности… «О, сынок, я же тебя предупреждала! Теперь ты видишь, как я была права!» — она передразнила голос Эммы Петровны.

— Прекрати! Я тебя не пущу… — Викентий швырнул сумку в угол, схватил Олю, прижал ее к себе, не давая вырваться.