Отблеск величия
Шрифт:
— Совсем света мало.
— Зимой еще меньше будет.
— Да, согласен.
— Что там, готово?
— Рано еще.
Говорить не хотелось. Думать о завтрашнем дне тоже не хотелось. Уставшие за день ноги неприятно гудели.
— Накладывай уже…
Никаких происшествий за ночь не случилось, однако это обстоятельство не помешало Тарашу уже на следдующее утро изменить регламент передвижения. Думаю, он собирался сделать это с самого начала, но затем решил немножко подготовить нас к трудностям и отложил все самое веселое на потом.
— Теперь один из нас всегда будет идти впереди. Как разведчик,
— А груз?
— Раскидаем по остальным.
— Командир, мы же загнемся. Будь ты человеком.
— Никто не говорил, что охотиться легко. Не переживай, ты справишься.
Мы действительно справились, но именно этот день запомнился мне как самый жуткий и выматывающий за долгие-долгие годы. Таких нагрузок я не испытывал никогда — ни на Земле, ни в храме, ни во время экспедиции в долину. К счастью, во время завершающего отрезка пути настала моя очередь быть впередсмотрящим и казавшаяся бесконечной каторга внезапно прекратилась.
— Следи за движением, — выдал напутствие Хамальд, поднимая мой рюкзак. — Тяжелый, зараза… в общем, следи, кто где ходит. Если что, беги к нам и рассказывай. Все, пошел…
Безрадостное существование буквально сразу же сменилось вполне сносным и даже приятным — я с легкостью обогнал нагруженных мешками спутников, ушел вперед метров на триста, после чего начал делать широкие петли, забираясь на каждый пригорок, рассматривая окрестности и стараясь обнаружить потенциальную угрозу. Ветер, как по заказу, успокоился, из-за туч выглянуло все еще теплое солнце, так что наш поход стал казаться мне вовсе не таким уж сложным и выматывающим, как полчаса назад. Да, некоторые трудности однозначно имелись, но первые два дня меня не сломили, а дальше неизбежно должно было наступить привыкание. Как во время тренировок.
Вспомнив о тренировках, я чуточку расстроился — за последние дни график занятий претерпел существенные изменения, а результаты снизились. Произошло это по вполне объективным причинам, но факт оставался фактом — нарастить дополнительную мускулатуру к нужному сроку мне все-таки не удалось. Определенные успехи, конечно же, были, но текущие трудности с переноской снаряжения четко обрисовывали общую проблему.
— Интересно… а она вообще расти будет или уплотняться?
Становиться перекачанной горой мяса я не хотел — на мой взгляд, идеалом физического развития являлись гимнасты и скалолазы, а вовсе не бодибилдеры. Оставалось убедить в том же самом собственный организм.
— Ничего, со временем разберемся…
Улучшившаяся погода слегка оживила неприглядные скалы. Откуда-то вылезли прятавшиеся до этого момента птицы, потом я заметил рассевшегося на большом круглом валуне суслика, а еще через полчаса увидел двух оленей, гулявших по другому берегу реки. У меня на глазах животные свернули к воде, напились, после чего начали щипать редкую траву. Ветер дул в мою сторону, расстояние было достаточно большим, так что мне удалось остаться незамеченным — я минут пять наблюдал за идиллической картиной, но затем все же вспомнил о своей работе и отправился дальше.
Никаких слонов на горизонте не наблюдалось, вараки рядом отсутствовали, так что второй день нашего похода закончился столь же мирно, как и первый. Солнце ушло за горы, отряд добрался до намеченной точки и начал готовиться к
— Макс, ты не врал, когда говорил, что в темноте видишь?
— Не врал, вижу.
— Хорошо?
— Очень хорошо.
— Тогда с сегодняшнего дня спишь рядом с часовыми. От дежурства я тебя освобождаю, но ты должен быть готов в любой момент проснуться и глянуть, что творится вокруг. Все ясно?
— Вполне.
Первый раз эта схема сработала уже через несколько часов — стоявший на вахте Рогдан растолкал меня посреди ночи, дождался, когда я немного приду в себя, а затем ткнул пальцем куда-то в сторону далекого Трезубца:
— Там. Видишь что-нибудь?
Я протер глаза, пару раз моргнул и сомкнувшаяся вокруг тьма начала расступаться. Прорисовались очертания скал и камней, далекие горы обрели фактуру и объем… а вместе с ними появилось кое-что еще.
— Волки, — шепнул я, рассматривая застывшего в тридцати метров от нас хищника. — Раз, два… трех вижу.
— Вот дерьмо, — обеспокоенно выдохнул товарищ. — Что делают?
— Стоят, ждут.
— Дерьмо.
Рядом с первой троицей возникли еще два звери. Вся пятерка неожиданно снялась с места, перебежала метров на десять в сторону и опять замерла, уподобившись жутковатой скульптурной группе.
— Пять штук.
— Я разбужу остальных.
— Подожди-ка…
— Стой… стой, придурок!
Не обращая внимания на яростный шепот Рогдана, я встал на ноги, сбросил мешавшую движениям куртку, а затем активировал призрачный меч и двинулся вперед. Порыв морозного ветра столкнулся с текущей внутри меня прохладой, вокруг левой руки сгустилась оранжевая дымка, за спиной возник призрак голодной бездны…
Волки дружно взвыли, а потом бросились наутек, мгновенно скрывшись в нагромождениях скал. Долина опустела.
— Вот и все, — сообщил я, отзывая меч и возвращаясь назад. — Если не дураки, то больше не вернутся.
Примолкший охотник осторожно кивнул и сдвинулся в сторону, пропуская меня к облюбованному месту.
— Услышишь еще что-нибудь, зови.
— Хорошо.
Как я и предполагал, остаток ночи прошел спокойно и без инцидентов. А утром, когда мы позавтракали и выбрались из-под защиты гостеприимных скал, то увидели то, ради чего уже почти месяц терпели разнообразные лишения и невзгоды.
В полумиле от нашего лагеря гулял слон. Худой, облезлый, но зато самый настоящий.
Глава 12
— Убьем?
— Нет.
— Он же один. Если навалимся…
— Хватит нести бред.
Находившийся в паре сотен метров от нас гигант неспешно брел по долине, то и дело отправлял в пасть сорванные пучки травы, а также ковырял длинными желтыми бивнями землю, явно стараясь добраться до чего-нибудь более вкусного. Растительности вокруг было не очень много, так что процесс казался нескончаемым и завораживающим — чтобы наесться, слону приходилось идти вперед, методично ощипывая все вокруг и не отвлекаясь на внешние раздражители. Думаю, он уже давно нас заметил, но попросту не придал этому значения — как пасущаяся в саванне антилопа не придает значения мирно отдыхающему на соседнем пригорке льву.