Отбор для ректора академии
Шрифт:
— Хорошо. — Валентин обреченно вздохнул, вновь посмотрев на женщину за стойкой. — Если мы в двойном размере оплатим все расходы за причиненный ущерб, конфликт исчерпан?
Администратор задумалась, выпуская из алых губ облачко дыма.
— Да. Запрет снимут для всех, кроме него. — Она указала на Рандела, взгляд которого стал более осознанным.
— А он что сделал? — вновь нахмурился Валентин.
— Он целовался с моими официантками. Конечно, против они не были, но у меня же не бордель. Это приличное заведение, — рассерженно сказала она, вновь прильнув к сигаре. — Пришлось уволить
На Валентина было жалко смотреть. Он выглядел матушкой, расхлебывающей проблемы своих чад.
— Я не помню, — спокойно проговорил Рандел. — Вы не ошибаетесь?
— Ошибаюсь? — обманчиво тихо переспросила женщина. — Три раза! Три раза вы пили у нас! И три раза я увольняла своих девочек! Вы даже имен их не знали, называя всех одним и тем же! Если вы…
— В тройном размере! — перебил Валентин, кладя руки на стойку.
На лице Рандела пролегла в тень. Похоже, он вспомнил. А я глядела на него и чувствовала себя двояко — с одной стороны мне было без разницы, чем он занимается в свободное время, а с другой — крупицы моего расположения, возникшие за время отбора, исчезли без следа. Я не переносила бабников. Даже если сейчас жены у него нет, то когда она появится, Рандел будет ей изменять. Привычки не меняются.
— В четверном, — с коварной улыбкой протянула администратор.
— Ладно, в четверном, — недовольно согласился Валентин.
Мне стало интересно, а знала ли женщина, что перед ней стоит родственник императора? Похоже, что нет. Скорее всего, он назвался чужим именем.
«Родственник умирающего императора», — запоздало поправила саму себя. За всеми переживаниями я слишком легко забывала о трагедии, что совсем скоро сотрясет империю.
Пока Валентин перечислял, благодаря банковскому артефакту, просто баснословную сумму денег, мы с Кларой стояли в тени, маскируясь под местный антураж и дожидаясь своей очереди.
Вскоре мужчины ушли в зал, так и не заметив нас, а администратора за стойкой сменила девушка помоложе.
Так и знала, что это была хозяйка!
Клара подошла к стойке, попросила столик для двоих, и уже через минуту другая девушка вела нас вглубь заведения.
— Извините, сегодня многолюдно. Один из залов закрыт на ремонт, но уже завтра его вновь откроют для посетителей, — оправдывалась официантка, провожая нас к столику у широкого окна с видом на фешенебельный ресторан в огнях.
— Подождите, а можно нам другое место? — остановилась я, поняв, кто будет сидеть поблизости.
Клара нахмурилась, тоже заметив четверку мужчин, каждый из которых держал меню, пока нас не замечая.
— К сожалению, нет, это последний свободный столик, — расстроила меня официантка.
— Не обращай внимания, идем, — махнула рукой Клара, все же решив не отказываться от вкусного ужина.
Глава 17. Притворство
«Хрустальный» — так назывался ресторан в центре Бурсбурга. Названию соответствовало все, от фасада до убранства внутренних комнат. Окна, украшения, причудливые фигурки, расставленные на столах, люстры и нити с прозрачными переливающимися камушками под потолком —
Когда внутри заведения горел свет, оно сверкало, как драгоценность. Самое дорогое и респектабельное место города. Кто-то любил его за вычурность обстановки, другие посещали из-за великолепной и разнообразной кухни, но подавляющая часть клиентов преклонялась перед тем и другим.
В отдельной комнатке с круглым столиком, ужинали двое — девушка в приталенном серебристом платье, слишком нарядном по сравнению с простыми брюками и рубашкой спутника, и мужчина.
— У вас прекрасный вкус. Здесь более ста видов вин, но вы все равно выбрали лучшее, — поигрывая красным напитком в бокале, произнесла Мелания.
Бенедикт Карр сделал глоток. Комплимент его ничуть не тронул.
— Сложно определить, какой напиток лучше, а какой хуже. Любой выбор будет весьма субъективен, — холодно высказался он.
— Да, вы правы. В большей степени все зависит от искушенности дегустатора. С детства во мне воспитывали чувство прекрасного, учили правильно чувствовать и отличать посредственность от чего-то стоящего, тогда как вы были этого лишены. — Тарт наклонилась к собеседнику и продолжила тихим доверительным голосом: — Я расспросила отца о вас, и он поведал мне вашу историю, она вызывает у меня искреннее сочувствие. Надеюсь, я не оскорбила вас, затронув эту тему?
Выражение лица ректора не изменилось, но в его глазах зажегся огонек интереса.
— Будем считать, что нет. И что же вы слышали, Тарт? — спросил Бенедикт, громко опуская бокал на стол.
— Скорее всего, это лишь пустые слухи. Вы ведь знаете, обычные жители империи могут лишь предполагать. — Девушка отложила столовые приборы.
Сегодня Мелания выглядела прекрасно — скромно и привлекательно. Она всегда умела находить ту самую грань между изяществом и вульгарностью, что сводила мужчин с ума.
— Не сказал бы, что ваш отец обычный житель, — все так же холодно заметил ректор.
— Да, вы правы, у него есть связи, но все же он достаточно честен, чтобы не лезть в личные дела имперской семьи, — улыбнулась девушка.
— А вы? — приподняв бровь, спросил Бенедикт.
— А я хотела бы узнать вас поближе, — сообщила Тарт.
«Она умна, — подумал ректор. — Но слишком хитра и лжива».
— Расскажите мою историю, — выделяя каждое слово, сказал Бенедикт. — А я послушаю.
Мелания склонилась еще ближе к мужчине.
— Только если вы пообещаете, что об этом никто не узнает. Пусть этот разговор останется только между нами, — шепотом попросила она, придавая обстановке некую интимность.
— Обещаю. — Слова легко сорвались с губ Бенедикта.
Тарт выдохнула и улыбнулась, будто обрадовавшись общей тайне.
— После смерти родителей вы — ребенок императора — должны были занять престол. Но из-за вашего дяди вы оказались на территории врагов, в Корфодской империи, и воспитывались в чужой семье вплоть до вашего совершеннолетия. За это время ваш дядя укрепил власть, и даже после возвращения вы не смогли занять место, принадлежащее вам по праву, ведь народ никогда не примет ребенка, воспитанного врагами. — Голос Мелании звучал все так же тихо.