Отбор для ректора академии
Шрифт:
Сомнения. Нерешительность. Надежда.
Пьяные мужики у стойки разошлись не на шутку, их голоса звучали на всю таверну, но мы словно оказались в коконе из уплотнившегося воздуха, плохо пропускающего звуки.
— Я перепробовала столько средств… — сокрушенно прошептала она, поднимая дрожащую ладонь и дотрагиваясь до лица. — Ничто не помогало!
— Не уверена, что совершила чудо. Но мы ведь обязаны проверить, верно? — Я старалась говорить убедительно и показать, что пусть не полностью, но я понимаю ее чувства.
Девушка, как и я, боялась подарить себе надежду,
— Если оно поможет, я буду постоянно готовить его для тебя. — Я еще раз легонько подтолкнула к ней баночку.
София тяжело посмотрела на меня, а потом сделала шаг вперед, положила на стол тряпку и взяла баночку. Открутив с тихим скрежетом крышку, девушка уставилась на мутную ничем не пахнущую мазь.
Я затаила дыхание. Поможет или нет?
Перед тем как передать мазь Софии, я попробовала ее на себе, но эффекта практически не было, разве что цвет лица стал свежее и стерлись следы недосыпа. Но круги под глазами не шли ни в какое сравнение со шрамом на лице напротив стоящей девушки. Подушечки ее пальцев коснулись средства, она подняла ладонь к лицу, безошибочно касаясь израненной кожи.
Прежде чем София опустила руку, будто прошла вечность. Затаив дыхание, я пристально смотрела на ее лицо. Несколько раз моргнула, думая, что у меня обман зрения, но мираж не исчез. Сердце мое радостно забилось, и я не смогла сдержать улыбки.
Нет, шрам не исчез полностью. Я знала, что приготовленное средство с этим не справится, но бугорки раненной кожи разгладились, краснота убавилась. Лицо бывшей сокурсницы выглядело намного лучше.
София кинулась за барную стойку и исчезла за дверью в подсобное помещение. Я осталась на месте, все еще не понимая, что сотворила.
Вдруг таверну сотряс громкий, почти истеричный плач. Пьяные мужики испугались, один с перепуга рухнул со стула на пол. Бармен разбил стакан. А я как ужаленная подскочила и понеслась в подсобку. Неужели я что-то сделала не так? Мазь дала иную реакцию? В голове роились сотни ужасных предположений о том, что я не помогла, а сделала лишь хуже.
Ворвавшись во внутренние помещения вслед за опередившим меня барменом, я увидела Софию на полу у высокого напольного зеркала. Девушка плакала и улыбалась, глаза покраснели от слез, которые она не успевала вытирать.
«От счастья, не от горя…» — пронеслась в голове мысль, прежде чем я осознала, что к моим глазам тоже подступали слезы.
София кинулась ко мне и стиснула в объятьях так, что воздух вышибло из легких, а я все же разрыдалась вместе с ней. Иногда это лучше любых существующих слов.
Мы плакали, бармен растерянно чесал пятерней затылок, а после, оглянувшись по сторонам, шагнул к нам, обнимая обеих. Все же не знаю, какие отношения связывали его с Софией, но произошедшее тронуло и его сердце.
«Нам не хватает лишь тех пьяных мужиков из бара», — растерянно подумала я, поражаясь тому, сколько же тепла приносит в душу чья-то радость и благодарность.
Спустя несколько часов я брела домой с улыбкой на устах. На фоне всего произошедшего за последние недели я не могла отделаться
Кстати, с тем бандитом, что, нарушив приказ, ударил меня по лицу, мы увиделись снова. После моего выздоровления Бенедикт привел меня в таверну, под которой расположилось логово банды Фарба. В тот момент я недоумевала, для чего мы пришли? Ответ оказался прост — наказать провинившегося. Когда появился мой похититель, Бенедикт приблизился к нему, что-то прошептал и обратился ко мне:
— Он твой.
— Как это? — ошалела я.
— Можешь наказать его, — с тем же невозмутимым видом отозвался Бенедикт.
«Странный у него способ загладить вину…» — подумала я. Помявшись перед мужиком минут десять и думая, что же такого сделать, я неожиданно поняла, что совсем не чувствую гнева и не желаю наказать этого детину выше меня на голову, что за все время ни разу не поднял на меня глаз. Так и стоял, смотря в пол и ожидая своей участи, словно провинившийся ребенок, и казался невероятно жалким.
Так что мы просто ушли.
— Все же ты иногда совершаешь странные поступки, — сообщила я Бенедикту. — Порою я совсем не понимаю логику твоих действий.
— Аналогично. Но я подумал, что это залечит твою уязвленную гордость. Ты не должна была пострадать. Но когда имеешь дело с людьми, обязательно что-то идет не так, — иронично улыбнувшись, отозвался он.
Вынырнув из воспоминаний, я заметила, что до дома Бенедикта — двухэтажного строения вблизи магической академии — оставалось всего ничего. В подобных домах обычно жили семьи среднего достатка. Имея баснословные суммы на счету в банке, Бенедикт не переносил роскоши, ставя на первое место комфорт и уют. Продолжая жить в общежитии, я практически все свободное время проводила здесь, вместе с ним.
— Что ты делаешь? — остановившись посередине лестницы в подвал, спросила я.
Бенедикт стоял у моего стола с кружкой крепкого чая — он оказался большим его любителем, из разряда тех, кто забивает кухню упаковками с разными видами и сортами.
— Ты всегда раскладываешь все по местам? — осведомился мужчина, указывая на ряд склянок и инструментов для зельеваренья. Пусть я не жила в этом доме, но подвал принадлежал мне. Бенедикту нравилось, что я на его территории, а значит, ближе к нему, хотя сам бывал здесь даже реже меня — работа ректором академии не знает времени суток.