Отбор пяти колец
Шрифт:
Агате пришлось заранее спешиться, чтобы надеть на Фифи шторки и наклювник. Пройдя через ворота, она удивилась тому, как приземистые дома Зераны, с первыми этажами, сложенными из каменей, и вторыми — выстроенными из дерева, отличались от стройных белокаменных зданий Арлеи. Высокие коньки черепичных крыш венчали флюгеры. Ставни и деревянные фасады вторых этажей украшала резьба, соревнующаяся от дома к дому в пышности и причудливости.
Несмотря на поздний час, улицы были полны народу. Отовсюду слышалась музыка, смех и чьи-то крики.
Повар
В переулке за домом разгоралась драка, блеснула сталь, послышались крики стражников. Агата поспешила прочь, пока ее не задели.
Толкаясь и крича, мимо нее пробежали дети в потрепанных грязных рубашонках и рваных штанишках.
— Осторожнее! — крикнула им Агата, заметив, как занервничала Фифи.
К ней подошла седая тощая женщина в цветастом платке.
— Куда идешь милая? — спросила она, хватая Агату за руку. — Тебе негде остановиться? Пойдем со мной, я дам тебе ночлег.
Она до боли сжимала ее запястье.
— Спасибо, не нужно! — почти прокричала Агата, пытаясь вырвать руку.
Хватка старухи только усилилась. Краем глаза Агата заметила двух идущих к ней мужчин. И тут Фифи заклекотала, вертя головой и хлопая крыльями. Мощная когтистая лапа дернулась вперед, и старуха едва успела отпрянуть.
Потянув Фифи за поводья и нежно гладя ее шею и клюв, стараясь успокоить, Агата поспешила прочь. Подумать страшно, что могло бы с ней случиться, если бы не ее питомица.
На улице становилось все темнее. Мрак рассеивали лишь висевшие на стенах факелы и огонь в открытых очагах харчевен.
Агата с трудом нашла постоялый двор, показавшийся ей более менее приличным. У нее было немного монет, накопленных из тех денег, что давал ей отец, вопреки недовольству мачехи, чтобы она могла покупать всякую всячину в лавках Арлеи. Их хватило на то, чтобы снять на ночь скромную комнату с ужином и завтраком, который ждал ее поутру, а также обеспечить Фифи теплое стойло и трапезу из крыс.
Кроме заплечного мешка, Агата взяла с собой в номер седельную сумку, в которой помимо всего прочего лежал небольшой кинжал, подаренный ей когда-то отцом. Имея его при себе, Агата чувствовала себя немного спокойнее.
Ужин она попросила принести в номер. Есть вместе со всеми в общем зале, из которого доносился громкий смех, музыка и разговоры ей хотелось меньше всего.
Растрепанная девушка в дешевом платье со слишком глубоким вырезом, которая принесла ей еду, как-то странно смотрела ей за плечо, будто пытаясь понять есть ли в номере кто-то еще, кроме нее. Выхватив у нее поднос, Агата захлопнула ногой дверь, и тут же закрыла ее на засов.
Ей было тревожно за Фифи, которая осталась совсем одна в стойле в окружении незнакомых людей и птиц. Агата думала о ней все то время, пока ела пересоленную бобовую похлебку
Сняв дорожное платье, Агата кое-как попыталась отчистить его от пыли и налипшей в пути грязи. Затем она умылась в едва теплой воде, налитой в бадью, которая также входила в стоимость ее комнаты.
Дешевые свечи чадили, давая слабый свет. Из-за закрытых ставнями окон доносились чьи-то крики и женский визг. За дверями кто-то ходил, и Агата каждый раз вздрагивала, слыша тяжелые шаги. В соседнем номере, по видимому и вовсе кому-то было плохо и он протяжно стонал полночи. Агата не осмелилась пойти и предложить ему свою помощь. Да и что бы она сделала? Она же не целительница.
Ворочаясь на жестком, набитом соломой тюфяке, служившем ей постелью, Агата думала о том, что может ей стоит все бросить и повернуть вспять? Как бы ей сейчас хотелось, чтобы все было как прежде.
Она горестно вздыхала, понимая, что, как прежде уже не будет.
Раз уж мачеха что-то задумала, то ее ничто уже не остановит. Может быть, если бы отец оставался в поместье, то Агата смогла бы его убедить противостоять баронессе и не выдавать ее за генерала Аркатау, но конечно же он тем же утром уехал. Он никогда не отменял свои поездки и всегда выполнял взятые на себя обязательства. По другому он никогда бы не стал одним из самых преуспевающих заводчиков и купцов в западных княжествах.
Пока его не будет, мачеха все сделает так, как хочет. Она сговорит Агату за генерала, и когда отец вернется из поездки, та будет уже давно замужем и возможно на сносях. Агата поморщилась при одной только мысли о том, что ей пришлось бы делить ложе с генералом. Он и как человек то ей не нравился, не то, что как мужчина.
Устав ворочаться, она поднялась с постели и налила в чашку воды из кувшина. Попив, принялась рыться в мешке. Достав из него свою самую любимую и искусно сделанную куклу дракона-императора, она поднесла ее к слабому свету, просачивавшемуся сквозь прорези в резьбе ставней. Она с любовью рассматривала, казавшиеся такими родными черты, словно они были знакомы всю жизнь и росли вместе. В каком-то смысле так оно и было.
Сколько Агата себя помнила, ее путь всегда сопровождался изображением дракона-императора. В южных княжествах, по которым они с отцом путешествовали до того, как осесть в предместьях Арлеи, статуям предпочитали фрески и мозаичные картины.
Лик дракона-императора был буквально везде. Андроник Великий следил за своими подданными со стен домов, и с плит городских площадей. Взгляд его зеленых глаз неизменно следовал за Агатой, где бы она ни была.
Он был с ней в самые тяжелые времена. Когда было трудно так, что болело сердце, и казалось, что она не справится и не вынесет всего.