Отборная бабушка
Шрифт:
Чёрный лес стал запретной для людей территорией. Чёрная река, протекавшая мимо одной из деревень, тоже приобрела дурную славу. Стирать белье и рыбачить местные жители ходили аж на границу наших территорий, к степям. Там тоже протекала мелкая, но быстрая речушка, но у ее водяного характер был потерпимей. Или его не так достали в своё время.
Часа три пути в одну сторону, но жизнь дороже.
Меня неумолимо клонило в сон. Даже самый молодой и здоровый организм нуждается в отдыхе после такого стресса. Заметив мои едва сдерживаемые зевки, отец
— Хорошо. К обеду меня разбуди, Санна, я лешему еды обещала.
Отец и горничная синхронно сделали страшные глаза, но у лешего плошки были куда страшнее. Кое-как я объяснила обоим, что обещания надо выполнять, тем более данные ближайшим соседям. И раз уж я выбралась, то во второй раз все пройдёт быстрее и легче.
Почти как роды, да.
Отец, хоть и был категорически против этой дурной идеи, видя мою упертость, скрепя сердце согласился. Тем более, когда услышал, что леший называл меня Хозяйкой. Как я и догадывалась, это оказался титул. Люди называли таких одаренных Видящие. Рождались они крайне редко, даже не в каждом поколении. В нашей семье таких не было отродясь.
Мне даже пришло в голову, а рождались ли Видящие на самом деле, или становились ими? Как я. Вдруг все те, что были до меня, тоже попаданцы? Очередная мысленная зарубочка на будущее — почитать биографии прежних Видящих. Не изобретали ли они что-то новое и не менялись ли подозрительностей детстве-юношестве.
Хозяев-Видящих нечисть слушалась беспрекословно. Просто физически не могла навредить, срабатывал какой-то психологический блок. Так что отец успокоился окончательно и с легкой душой отпускал меня в лес, а позже и к реке.
К водяному я шла уже осознанно, запасшись продуктами на выбор. Никаких сомнений, что именно он топил сети и несчастных рыбаков, у меня уже не было.
Ждать на излучине реки пришлось долго. Уточнив у лешего, можно ли рвать цветы, надрала себе веник разноцветья — тут и ромашки обыкновенные, и васильки, и мохнатые лапы зверобоя — и принялась плести венок. Под боком странновато пахла колбасой и корицей котомка, под ногами плескалось мелководье. Идиллия.
Водяной появился как-то неожиданно. Без плеска. Поднимаю глаза от почти законченного венка — только закрепить травинкой осталось — и вижу перед собой натуральное чудо-юдо. Хорошо, я в внучками «Пиратов Карибского моря» смотрела, там примерно такие же рожи на призрачном корабле мелькали. Так что не завизжала с перепугу, а вполне вежливо поздоровалась.
Вставать не стала — я же Хозяйка, могу и посидеть. Тем более если поднимусь с земли, придётся смотреть на собеседника сильно сверху вниз. Невежливо.
Влажно блестевшее синюшное лицо водяного оказалось пугающе человекоподобным. Выпученные рыбьи глаза смотрели прямо на меня и часто моргали третьим, полупрозрачным веком. Щупальца, начинавшиеся сразу от головогруди, непрестанно шевелились.
Да, такой рыбака на дно утянет и не запыхается.
Водяной недовольно пожевал толстыми губами.
— Чего
Я слегка удивилась.
— Я вообще-то не звала. Надеялась просто, что мимо проплывете. Я вот вам гостинцев принесла.
Водяной уже не так смурно повёл щелями, заменявшими ему нос.
— И что просить будешь? — буркнул он, явно одобрив унюханное.
— Разрешите, пожалуйста, людям на реку ходить. Вам если мыло не нравится в воде, вы какую-нибудь заводь организуйте, чтобы постирать можно было. А рыбаки теперь будут ловить с пониманием. Ну а если нет, там уже на ваше усмотрение. Только предупредите сначала, сколько и чего можно, чтобы недопониманий не было.
Блестящие чешуей надбровные дуги насупились, выдавая мыслительный процесс владельца.
— А просить не топить больше не будешь? — уточнил он.
Я развела руками, положив венок на колени.
— Несбыточного не прошу. Выставить охрану и проверяющих на всю длину реки не смогу, а запреты и правила некоторым людям, увы, непонятны. Для таких — только естественный отбор. Но! — я для пущей важности подняла вверх указательный палец.
Водяной насторожил перепончатые уши.
— За первое нарушение — только предупреждение. Притопить не до смерти, снасти порвать, или еще что. И потом только — радикальное решение вопроса.
— А?
— Топить, говорю, только со второго раза.
— Аааа. Понятно. Странная ты, хозяйка. Раньше, до тебя, приходили другие. Приказывали не топить вообще. А ты — топи себе на здоровье.
Я вздохнула. Людей я, конечно, люблю, но на то, что они способны сделать с природой при полной вседозволенности, насмотрелась в своем мире. Повторять то же здесь как-то не хочется, тем более если есть возможность этого избежать. Сурово, конечно, но многие по-другому не понимают.
Погодите, это же сколько лет лешему, если другие Видящие к нему приходили? Не меньше пятисот, получается.
Хотя, чему я удивляюсь. Нечисть же.
Чисто из любопытства, для проверки теории, я в тот же вечер оставила крынку молока под своей кроватью, для домового.
На кухне не рискнула. Никакой чистоты эксперимента, вдруг кот какой приблудный забредёт и выпьет.
Зато под кровать мою ночью наверняка только домовой залезть сможет.
Наутро крынка опустела, а на туалетном столике обнаружились потерянные мною на прошлой неделе сережки. Отдал, вроде как.
У меня аж мурашки по спине побежали.
Вот и провела эксперимент.
6
Шли годы.
Поначалу деревенские по-прежнему боялись ходить в лес и подходить близко к реке. Все-таки несколько столетий страха даром не прошли.
Пару лет я в одиночку бродила создаваемыми лешим специально для меня тропами. Размечать на карте, где малинник, а где грибницы, смысла не было — достаточно было озадачить хозяина леса, и дорожки сами меня выводили к нужному участку леса.
На рыбалку я ходила с сачком и мешком.