Отброс
Шрифт:
– Ты можешь ударить меня, - сказал Уоррен, - и пинать меня, и говорить столько ужасных вещей, сколько захочешь, но я не уйду. Ты меня слышишь? Мне все равно, сколько раз ты скажешь, что ненавидишь меня. Я тебя не брошу.
– Но...
– Я не Джеймс.
От этого имени у Тейлора перехватило дыхание. У него заболела голова и подступила желчь. Он боролся с собой, чтобы его не вырвало прямо в грязь. Джеймс, который причинял ему боль, любил его, издевался над ним, а затем бросил, несмотря на все обещания, которые он когда-либо давал. Джеймс, которого он все еще любил, хотя и не
– Он бросил меня, - плакал Тейлор, не в силах сдержать свои слова.
– Он бросил меня, как и Райли.
– Знаю.
– Он знал, что делает. Он сказал мне, что никогда не уйдет, но потом все-таки ушел. Он оставил записку, в которой написал, что больше не может этого выносить. Он извинился перед моими родителями, но не передо мной! Он выбрал легкий путь и оставил меня здесь, чтобы я жил один со всем, что он натворил!
– Я знаю, милый, - сказал Уоррен, притягивая его к себе, его большая рука успокаивающе поглаживала спину Тейлора, пока тот плакал.
– Знаю.
– Я был недостаточно хорош.
– Дело не в этом. Не в этом причина.
– Я подвел его, так же как подвел Райли.
– Ты никого не подводил.
– Джеймс обещал мне!
– Я знаю.
– Это несправедливо.
– Несправедливо. Ты прав. И это нормально - грустить, злиться, гордиться или стыдиться. Это нормально - любить его или ненавидеть, или и то, и другое. В том, что ты чувствуешь, нет ничего правильного или неправильного.
Боже, как бы ему хотелось иметь возможность взять одно из этих повседневных слов и применить его к своим запутанным эмоциям. Как чудесно было бы описать ужасную черноту в его сердце всего несколькими простыми буквами. Но он не мог. Все, что он мог чувствовать, это ужас, ярость и необходимость что-то сделать, найти хоть какое-то облегчение. Эта чернота была похожа на зияющую рану в его груди, и он знал только один способ закрыть ее. Он в отчаянии вцепился в Уоррена.
– Пожалуйста, - умолял он.
– Мне нужно что-то сделать. Я не могу, я не могу...
– Ты не можешь продолжать убегать от этого, милый. В какой-то момент тебе придется это почувствовать. Тебе придется с этим смириться.
– Нет. Нет! Ты сказал, что поможешь, когда я стану такой. Ты сказал, что поможешь, когда меня нужно будет наказать.
Уоррен едва заметно вздрогнул при этом слове.
– Что именно ты хочешь, чтобы я сделал?
– Лошадь для порки. И твои друзья. И...
– Это действительно то, чего ты хочешь?
– Спросил Уоррен, и Тейлор с удивлением увидел, что на его глазах выступили слезы.
– Потому что я могу это сделать. Если это действительно то, чего ты хочешь, мы можем повторить этот путь. Но я умоляю тебя, Тейлор, пожалуйста, не заставляй меня. Подумай о розах и обо всех причинах, по которым ты не хотел их срезать.
– Он покачал головой, и одинокая слезинка скатилась по его щеке.
– То, что мы сделали в тот день? Я не знаю, смогу ли я еще раз посмотреть что-то подобное.
Тейлор почувствовал, что его мир раскалывается надвое. У него защемило в груди. Потребность найти какой-нибудь выход была сильной и настойчивой. Но он понимал, что Уоррен пытался ему сказать. Он подумал о тяжести бензопилы
– И что потом?
– спросил он срывающимся голосом. Он схватился за грудь, желая вырвать ужасную тьму из своего сердца, желая увидеть, куда она ведет, и рассеять ее при свете.
– Я не могу продолжать это чувствовать. Я не могу держать все это здесь. Я не могу...
Уоррен снова взял Тейлора за лицо, как делал всегда, когда пытался заставить его выслушать.
– Пожалуйста.
– Его голос был хриплым от непролитых слез.
– Позволь мне найти кого-нибудь, с кем ты мог бы поговорить. Позволь мне...
– Нет!
– Тейлор оттолкнул его.
– Нет. Все всегда сводится к этому. Все всегда сводится к терапии, но тебе меня не исправить!
– Тебя не нужно исправлять.
– Уоррен повысил голос ровно настолько, чтобы заглушить протесты Тейлора. Он потянулся и взял Тейлора за руку.
– Все так, как ты и сказал, когда впервые рассказал мне о Джеймсе. Некоторые вещи невозможно исправить. Некоторые шрамы слишком глубоки. Ты не можешь вернуться и исправить их.
– Тогда зачем ходить к психотерапевту, если знаешь, что я всегда буду сломан?
– Не сломан, - сказал Уоррен, качая головой.
– Просто немного растерян. Тебя не нужно исправлять. Но я думаю, тебе нужно смириться с тем, как сильно твой брат причинил тебе боль. Хотел он этого или нет, любил он тебя или нет, все это сейчас не имеет значения. Ты один остаешься со всем этим горем и любовью, гневом и стыдом. Все, что ты можешь сделать, это найти лучший способ жить с этим.
В устах Уоррена это звучало так разумно. Инстинкт Тейлора состоял в том, чтобы сопротивляться и отрицать, сказать, что разговоры с каким-то идиотом никогда не помогут, но потом он понял…
Он уже чувствовал себя немного лучше.
Это было не так уж много, и если он будет думать об этом слишком долго, то тьма вернется. Он все еще скучал по Райли и, вероятно, всегда будет скучать. Но, произнеся вслух имя Джеймса, услышав, как Уоррен рассказывает о самых мрачных секретах Тейлора здесь, при ярком, теплом солнечном свете, всего в нескольких футах от него, среди пышно цветущих роз, Тейлор понял, что зияющая, бурлящая боль в его груди немного утихла.
– Милый, - сказал Уоррен таким нежным голосом, что Тейлор снова расплакался.
– Пожалуйста. Ты, должен хотеть, чтобы я помог тебе.
Тейлор согнулся пополам, уткнувшись лбом в землю, вспоминая разговор, который состоялся у него с Райли перед его рецидивом. Тейлор спросил его: 2Как ты думаешь, нам просто суждено продолжать делать одно и то же снова и снова? Или ты думаешь, мы можем стать чем-то новым?» И Райли ответил: «Я думаю, это зависит от того, чего мы хотим больше». Райли не был настолько уверен в своей трезвости, чтобы придерживаться ее. Вопрос был в том, чего хотел Тейлор?
Ответ был прост: он хотел остаться с Уорреном навсегда. Он хотел облегчить бремя Уоррена, а не усугубить его. Но мысль о том, чтобы обратиться к психотерапевту, пугала его больше, чем он мог выразить словами.