Отчим. Куколка для Монстра
Шрифт:
Делаю опасный маневр, успеваю обогнать машину по встречной, едва не зацепившись с фурой. Улыбаюсь, игры с судьбой стали моими любимыми, я дразню дьявола, наколов на спине половину его образа, оставив другую в виде уродливых шрамов.
Могу сказать уверенно, что за эти годы Дмитрий Горн стал другим. Циничным, бесчувственным, отстраненным от жизни. Один раз какая-то из шлюх, которую я трахал в отеле, сказала, что я чокнутый, ненормальный. Стакан лопнул в руках, я порезал ладонь, а потом начал вымазывать ее всю в своей крови.
В этом действительно было что-то демоническое,
Сдерживаю себя, медленно, но уверенно, широкими шагами иду к крыльцу. В доме тихо; не снимая пальто, я поднимаюсь на второй этаж, левое крыло, комната Виталины, но ее там нет. Веду головой, как зверь, вдыхаю воздух, хочу понять, где моя непокорная и непослушная девочка.
Направляюсь в другое крыло, куда я ей категорически запретил заходить, кончики пальцев покалывает, иду по следу, облизываю сухие губы, сердце начинает отбивать сильные удары, гоняя кровь по венам быстрее. Дверь кабинета на втором этаже приоткрыта, она там.
??????????????????????????Захожу тихо, прикрывая дверь, разглядываю тонкую фигуру девушки. На ней широкие домашние брюки и кардиган. Волосы собраны в высокий хвост, она резко поворачивается, в глазах мелькает испуг, но тут же исчезает, Вита гордо вскидывает подбородок, смотрит с вызовом.
Воздух сгущается, так бывает перед бурей, бросаю пальто на пол, пара шагов, и я рядом с ней. Хватаю за шею, сжимаю пальцами, но не больно, дышит часто, губы влажные, приоткрытые. Провожу носом по щеке, заполняя легкие ароматом своей самки, дурею от этого.
Вита вцепляется пальцами в рубашку, сминает ее, прикрывает глаза, издает тихий стон, а меня срывает окончательно.
Целую, жадно засасывая полные губы, не могу остановиться, толкаю ее в сторону, усаживая на письменный стол, что-то с грохотом летит на пол, это неважно. Спускаю с плеч кофту вместе с топом, обнажая грудь, накрываю ее ладонями, член уже стоит колом, Вита царапает шею, отвечает на поцелуй, стонет.
Доктор рекомендовал ей покой, никаких волнений, стрессов и переживаний.
— Тихо, тихо, моя девочка, подожди, тихо…
Останавливаю себя, отрываясь от губ, глажу по лицу, у Виты в глазах туман, пытается расстегнуть мою рубашку, помогаю ей, одним движением вырвав пуговицы. Хочу, чтобы она дотронулась до меня — сама, без давления. Делает это медленно, ведет ладонью по груди, а мое сердце еще немного — и остановится.
— Иди ко мне…
Снимаю рубашку, легко приподняв, стягиваю с Виты штаны, она передо мной, хрупкая, обнаженная, желанная до боли. Мой соблазн, мой грех, моя жизнь. Трогаю между ног, гладкая, влажная, снова стонет, кусает губы, смотрит, как я ее ласкаю, всего разрывает на части от этого.
Освобождаю член, медлю, Вита смотрит теперь на то, как я сжимаю свой стояк в руке, тянет свою ладонь, обхватывает, скользит по нему, я толкаюсь навстречу, сжав до скрежета зубы. Нет, так долго не протяну, но позволяю ей изучать меня, при этом глажу ее волосы, хочется сорваться и начать вколачиваться
— Не могу больше… не могу…
Шепчу что-то невнятное, всего трясет, завязывая жилы тугим узлом, развожу ее бедра шире, приподнимая под ягодицы, вхожу в нее одним движением, насаживая на себя, заполняя собой полностью.
Громко выдыхаю, останавливаюсь. Нет, так никогда и ни с кем не было.
Кто знает, жизнь она моя или погибель?
Глава 30
Руки дрожат. Колотит, словно в припадке.
Ненавижу его. Ненавижу так, что хочу убить.
Его взгляд холодных глаз. Его власть надо мной.
Его наглость, то, как он берет, что хочет, а я позволяю, потому что слабая и ничего не могу сделать. Он управляет мной, гасит гнев, заставляет испытывать невероятные эмоции от близости.
Ненавижу сама себя за это!
Делаю воду холоднее, странно, внутри все горит огнем, а трясет, как от холода. Я кончала вместе с ним, цеплялась за плечи, не кричала, а уже хрипела. Горячий, притягательный, я хотела еще, его всего, мне было мало.
Сперма стекала по бедрам, он гладил меня по лицу, а когда заглянул в глаза, как током ударило. Горн не отпустит меня.
— Моя, ты моя, Виталина.
— Отпусти.
— Запомни.
— Отпусти!
Вырвалась, словно опомнившись, после того что случилось. Кое-как оделась, выбежала из кабинета, как назло, столкнулась у лестницы с Антоном. Быстро вошла в свою комнату, потом в ванную, встала под воду, начала раздеваться, не понимая, что со мной происходит.
Навалилось все сразу. Болезнь, отчаяние, непонимание того, что будет дальше. У меня была цель, я жила с ней, училась, другого не знала. И все рухнуло.
Еще и отчим. Мать непонятно в каких истериках и перепадах настроения, Антоша, Вальтер, прислуга в доме — молчаливый Тигран, нервный Федор, пугливая Марина. Спасали только Ксюха, наши долгие разговоры, и Паша, который писал и звонил каждый день.
Немного пришла в себя, пора завязывать так истерить и уже разобраться с собой и с тем, что происходит вокруг. Если отец Павла говорил правду и Гону нужен полный контроль над бизнесом отца, то странно, почему он ничего не предпринимает и не уговаривает меня и мать все переписать на него?
Нет, я не сильна во всех этих вопросах, я от них далека, как никто, но нужно хоть попытаться в чем-то разобраться. Если не Горн, то кто будет управлять компанией и позволять нам жить, ни в чем не нуждаясь?
Вышла из душа, завернулась в полотенце, посмотрела на себя в зеркало. Вид странный, губы припухли, глаза огромные, в них блеск. По телу все еще идут отголоски яркого удовольствия. Стыдно вспомнить и признаться самой себе, но мне понравилось.
Оказывается, я любительница жесткого секса, это было бы смешно, если бы не было так грустно, и если бы Горн не был мужем моей матери. На эту тему можно размышлять сколько угодно, но не хочу, даже лучшей подруге, можно сказать, единственному и родному человеку, не рассказала о своей связи с Дмитрием.