Отчий дом. Семейная хроника
Шрифт:
— Над собой смеетесь!.. [93] — послышался тихий голос Гриши из угла.
— А не будет это поднятие хоругви вместо красного знамени тоже бунтом против существующего законопорядка? — искусил Павел Николаевич.
— Когда во имя правды Божией весь народ пойдет с хоругвями, с кем же идти царю, помазаннику Божьему? С народом пойдет. А если слуги царские не пойдут за царем, не они ли окажутся революционерами, восставшими против правды Божией!
93
Отсылка к реплике Городничего из V действия «Ревизора» Н. В. Гоголя.
—
— Значит, он откажется от власти Божией, коей правит народом. Убитый революционерами царь-освободитель не пошел ли против всех министров и помещиков, не желавших и мешавших ему раскрепостить народ?
— Ну, и что же дальше? Как вы будете строить свой рай?
— Один план: возлюби Господа и возлюби ближнего, как самого себя! Вон убитый царь начертал: «Правда и милость да царствует в судах» [94] . А надо сделать, чтобы правда и милость везде пребывала!
94
Александр II задачу предполагаемой судебной реформы очертил именно в этих словах, положенных в основание «Судебных уставов» 1864 г. Такие надписи помещались над входом в суды.
— Да, все это великолепно, но как это сделать?
— Вот этим именно вопросом я и занимаюсь теперь. Изучаю все революции, разные утопии, религии, секты.
Павел Николаевич улыбнулся:
— Ну, а как же с нами, помещиками?
— Помилуйте! Образованные и просвещенные люди с совестью сами поймут, что надо за народом пойти и во имя правды от излишка земли отказаться. Ну а которые не пожелают, пожалуйте к атеистам, на остров! Образованные люди и крестьянству нужны… Тут главный вопрос в земле…
— Вот то-то и есть!
— А вопрос этот легко разрешить, если по совести… Да если весь народ по десяти целковых с души внесет, так… Сколько это? (Елевферий быстро перемножил.) Один биллион двести миллионов рублей капиталу образуется. А сколько помещиков? По статистике 130 000, да из них больше половины в долгу казне, рады будут 50 процентов стоимости получить. Получай по полтине за рубль! На всех хватит, да еще и останется… Я в чем не согласен со Львом Толстым: конечно, Царствие Божие в нашей душе сперва должно водвориться, но этому делу помочь надо… [95] Надо по всей Руси, в один день и час знамена Христовы, хоругви поднять. Повинуйтеся и покоряйтеся, яко с нами Бог! Вот и выйдет Божия революция…
95
Имеется в виду трактат Л. Н. Толстого «Царствие Божие внутри нас» (написан в 1893 г., из-за цензурных запретов в России впервые был опубликован в 1906 г.), в котором христианство рассматривалось не как религиозно-мистическое учение, а как кодекс жизненного поведения человека, основанного на идее самосовершенствования, что, по мысли Толстого, должно обеспечить всеобщее благо для людей.
Павел Николаевич не без удивления и интереса слушал этого фантазера из духовного ведомства. Порою он задавал ему щекотливые вопросы, которые, казалось, должны были поставить в тупик фантазера. Но, к изумлению Павла Николаевича, тот на все такие вопросы находил самое неожиданное и простое разрешение, правда, тоже наивное, но вполне логичное.
— Вы говорите, — хоругви… А вот татары, башкиры, киргизы, евреи и прочие инородцы?
— Да много ли их? Опять горсточка! Поймут, что им выгодно, и не будут препятствовать…
— Боюсь, что вы придете не туда, куда думаете, Елевферий Митрофанович.
— Господь милостив. В душе у всех живет этот Град Незримый, у всех племен и народов. Я думаю, что если бы народу не мешали, а помогли, так он живо нашел бы пути и средства. Народ
— Ну, это уже слишком! — злобно крикнул Дмитрий и вышел, сердито хлопнув дверью.
За ним, сорвавшись с места, ушел на цыпочках Саша Ульянов. Владимир остался. Он жадно вслушивался, щуря свои калмыцкие глазки, и улыбочка подергивала его губы.
— Все духовенство должно подняться, а не Стенька Разин! — крикнул вдогонку уходящим Елевферий.
— Ну, я совершенно не представляю себе в такой роли наше духовенство, — тихо произнес Павел Николаевич. — Церковь в роли государственного строителя — дело прошлое, историческое… [96]
96
Принятие христианства в 988 г. князем Владимиром I стало одним из определяющих факторов дальнейшего исторического развития русского государства, обеспечившим укрепление государственной власти и территориального единства Руси.
— Какой же иной путь вы предложите? — спросил Елевферий.
— Просвещение!
— А разве революционеры — темные, а не просвещенные люди? Все больше из студентов да курсисток выходят. Все, значит, гимназию либо реальное окончили. А кто за Христом пошел? Рыбаки неграмотные! Вот и землей революционеры народ подманивают, а он не идет, не верит им…
— Ну, значит, не стоит и бояться их? — спросил Павел Николаевич…
— Позвольте! Дороги-то все-таки в одну сторону идут. Сбить, сманить на свою дорогу они стараются. А вода по капле и камень точит…
Тут к столу подошел весь взъерошенный от напряженных дум Григорий и сказал, склонясь к Елевферию:
— Объясни брату свою схему!
— Хорошо. Это наглядно пояснит дело… Вот потрудитесь, Павел Николаевич, посмотреть! Присядьте поближе!
Елевферий начертил на бумаге две пересекающиеся под острым углом прямые линии и обозначил точку их скрещения буквой «3».
— Земля! — пояснил он и пометил буквами «ИС» и «НГ». Получился такой геометрический чертеж:
Потом Елевферий стал пояснять его:
— Здесь буквой «И» обозначена интеллигенция, она идет к букве «С», то есть к социализму. Буква «Н» обозначает народ, который идет к букве «Г», то есть ко Граду Незримому или Царствию Божиему на земле. Как видите, обе дороги сперва идут в одну сторону и все сближаются, пока не скрестятся и не сольются в точке «З». Вот здесь и кроется обман и опасность: у мужика тут — земля, а у революционеров — «Земля и воля»! Поняли? Народ через землю намерен по своей линии идти — ко Граду Божьему, а интеллигенция через ту же землю намерена тащить народ в царство социализма. Вот тут и сидит хитрая механика-то! Как сойдутся дороги-то в точке «3» — большой соблазн у народа будет за друзей и праведников принять волков в овечьей шкуре! Значит, надо сего перекрестка либо миновать, либо прийти туда раньше революционеров, предупредить их! Торопиться надо, Павел Николаевич: дороги-то все сближаются, точка-то опасная недалеко уж… Се жених грядет во полунощи, и блажен раб, иже обрящет его бдяща [97] , как сказано в писаниях…
97
Песнопение Страстной Седмицы Великого поста (Тропарь. Глас 8. Надо: «его же обрящет…»).