Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт
Шрифт:
Коба решил посоветоваться с Минеем, стоит ли именно этих ребят пригласить к ним на боссо-мангал. И тут у него в голове сверкнуло: "Тимми Пительман!" Ну, конечно, Тимми! Во всех отношениях именно то, что им нужно – и на этот важный и ответственный день, и на дальнейшее. Решено: надо пригласить этих лапочек-культуристов и Тимми. Познакомить их, а там!..
Миней, услышав идею Арпадофеля, рассмеялся: "Отлично, Коба! Лучше не придумаешь!
И даже знакомить с Тимом мальчиков не придётся. Разве ты не знал, что Тим – как бы приятель Моти? Конечно же, он часто бывает у Блохов. И сыновей его отлично знает. Я даже слышал, что они к нему привязаны куда как больше, нежели к своему вечно погруженному в работу отцу. Сдаётся мне, Тимми тоже именно их имеет в виду!" – "А, кстати, где ты установил свою беседку? Надо бы в самых зарослях, чтобы никто ничего не заметил…" –
Всё будет тип-топ!" – ухмыльнулся Миней.
Юных элитариев сильно впечатлили фанфарисцирующие модуляции голоса загадочного "колобка", стреляющий разноцветными очередями его левый косящий глаз. Близнецам Блох и их друзьям Коба показался не жутковатым, а скорее – забавным. Они ещё не осознавали, но подсознательно чуяли, что его речь как бы распахнула перед ними широкую перспективу – с точки зрения идей, обуревавших их неугомонные и необузданные натуры. Правда, оставалось загадкой, как они могли что-то почерпнуть из речи, в которой интонации, а не слова, играли главную роль, но в образе мыслей и ощущений современных юных элитариев загадок хватает. А тут ещё он сам обратил на двух из них своё благосклонное внимание! Тот самый Арпадофель, – вы понимаете? – в котором не только они, сыновья главного специалиста "Лулиании", но и кое-кто из наиболее прозорливых лулианичей, ощутили нарождающуюся силу и мощь. Было от чего придти в возбуждение!..
Естественно, братья Блох тут же стали предметом открытого преклонения и скрытой чёрной зависти. Но до поры, до времени Галь и Гай купались в лучах своей нежданно-негаданно свалившейся на них славы, не опасаясь проявлений глубоко запрятанной зависти.
Рути с Ширли готовили жареное мясо. Моти сидел рядом, рассеянно тянул одну сигарету за другой и не выпускал из рук ноут-бук, целиком погрузившись в мерцающую глубину его экрана. Моти отдыхал. Он сам выгрузил из машины складной столик и стулья, расставил всё это по местам, установил мангал и разжёг его.
Рути хотела помочь, но он ласково и твёрдо отстранил её – "нечего, мол, лезть в сугубо мужское дело!" На сыновей-каратистов, с самого начала исчезнувших виду, он не рассчитывал: они давно в доступной форме растолковали родителям, что у сознательных элитариев принято ставить общественное выше личного.
Галь и Гай со своими приятелями из секции восточных единоборств были заняты полезным делом, не чета таким мелочам, как столики и стульчики для одной, отдельно взятой семьи, пусть и собственной. Они занимались поиском оптимального расположения аппаратуры на Лужайке. Им очень хотелось так расположить колонки, чтобы силонокулл-композиции захлестнули Лужайку непрерывными потоками от края до края, до самого правого склона, нагло захваченного упёртыми раскольниками-досами.
Правда, для этого гимназистам-силоноидам не хватало ни технических знаний, ни опыта. Но ребята не унывали, они неутомимо и деловито продолжали экспериментальные поиски оптимального расположения огромных акустических колонок на Лужайке. В этом деле мощные мышцы близнецов были поистине незаменимы.
Несмотря на горячее желание юных элитариев приобщить всех-всех-всех лулианичей к своему любимому силонокуллу, им не удавалось должным образом настроить аппаратуру и расположить акустику. Поэтому новейшая струя поначалу плескалась на крохотном участке Лужайки пикников вокруг аппаратуры.
А между тем на Лужайке царил звуковой фон, который можно охарактеризовать, как причудливый шумовой салат, отовсюду неслась музыка самых разных жанров и направлений. Особую ярость у разочарованных парней возбуждали мелодии, весело несущиеся с правого склона.
Подростки 10-12 лет в ожидании любимых лакомств, не обращая никакого внимания на усилия своих старших приятелей, вышли на беговые аллеи и устроили соревнование на скейтбордах и коркинетах, кто-то уже начал играть в новую модную игру ловких и отважных – флай-хоккей, которая совсем недавно появилась у элитариев. Да и какой толк от этой мелюзги; уже то хорошо, что под ногами не мешаются!
Обескураженные парни уселись на тёплую землю. Они решительно не знали, что ещё тут можно сделать.
Тут Галь заметил, что к ним приближается своей небрежной походочкой их старший друг Тимми Пительман, а за ним следом –
На лице Пительмана новенькой денежкой сияла обаятельная улыбка. Он ласково и крепко обнял широкие плечи обоих близнецов: "Привет, сладкие мои! Ваша мамочка сказала мне, что вы тут. Технику, говорит, отлаживаете. Но со мною почему-то не захотела разговаривать… Говорит, надо за жарким следить, ни до чего ей больше нету делов… А ещё супруга моего армейского товарища! Где оно, неувядаемое армейское братство!.." – с горестным выражением на лице драматически произнёс Тим, воровато поглядывая на Офелию. Глянул на близнецов, помолчал. Поймав их изумлённые взгляды, виновато потупился. "А папенька ваш, как всегда, весь в делах, в работе. Ему и вовсе ни до чего: ни до друзей, ни до семьи, даже ни до детей его родных… – как бы мимоходом, заметил с сочувственной улыбкой Тим и снова крепко прижал к себе мальчишек: – Вот я и пришёл к вам. И мне кажется: вовремя!.." – "Да, Тимми! Помоги нам! Нам никак не настроить аппаратуру: не звучит, ну, не звучит, как нам надо! Надо, чтобы и до правого склона докатилось!..
Понимаешь?" – "Не переживайте! У нас с вами сейчас до самого входа в Парк докатится и самый тихохонький пассажик Куку!" – "За Лужайку нам бы не надо…
Нельзя!" – с сомнением покачал головой Гай. – "Не боись, лапуль! Будет, как нам надо! Это покуда ещё нельзя – так мы и не будем!.. Ну, давайте… Посмотрим… А ну-ка, Гай, лапуля, вот эту колоночку оттащи к этому кустику… Да не под кустик и не набок! Что ты её, как девушку, спать укладываешь, когда она стоять должна, как солдат на посту!.. Ну!.. Вот так, миленький, хорошо!.. Галь, детка, вот эту колоночку – во-он в тот уголочек… Ага!.. Хорошо! А теперь идите к семье. И ваших друзей забирайте. Вот вам… – и с этими словами Тим вытащил из одного из своих бездонных карманов пару бутылок дорогого французского коньяка. – Это вашим друзьям в подарок. Только дайте мне самому тут поработать. Офелия поможет". – "Тимми, ты прелесть! Но разве можно нас спаивать? Мы же несовершеннолетние!" – хитро подмигнул Галь. – "Да это же коньяк – просто очень хорошее вино! Ну, и… Идите, идите… Мы тут с Фели сами попробуем с техникой. Доверяете?" – "Спрашиваешь!..
Как мы можем не доверить гениальному специалисту, как наш Тимми!" Близнецы покопались в стопке дисков, выбрали и протянули Тиму один из дисков: "Вот этот поставь первым, а следом вот эти – один за другим…" – и послушно отошли к столу, возле которого хлопотали мама и сестра.
Наконец, ароматные стейки, шашлыки и цыплята, шипя и истекая жиром, живописной горкой взгромоздились на блюде. Ширли с рассыпавшимися по плечам чёрными крупными локонами, слегка прихваченными синей ленточкой, раскраснелась, пока суетилась с мамой возле мангала. Она красиво накрыла низенький раскладной столик, водрузив в самый его центр блюдо с салатом, от одного живописного вида которого слюнки текли – она была мастерица на такие кулинарно-декоративные изыски.
Семья расположилась вокруг столика, предвкушая приятную и вкусную трапезу. Моти почти не изменил позы, он изредка отрывался от ноут-бука и рассеянно улыбался.
Рути потянулась забрать у него аппарат, но он уморительно нахмурил брови и отвёл её руку. Но всё же пододвинулся поближе и, положив ноут-бук на колени, поглядел с улыбкой на жену и детей: "Ну, приступим?" – "Как скажешь!" – и Рути принялась наполнять тарелки.
Наполнив пивом лёгкие стаканчики, старшие братья начали с похвального слова приготовленному Ширли салату: "О-о-о, что за мастерица у нас сестрёнка!" – "Любимая сестрёнка!" – подчеркнул Гай. – "Отличная девчонка, право же, отличная!" – заходился от восторга Галь. – "И красавица! И салат ей под стать! Во всяком случае, по внешнему виду!" – наперебой расхваливали они салат, с мужественной грацией поводя вокруг него руками, вооружёнными пластиковыми вилочками. – "Право же, жаль разрушать такую красоту!" – "А вы попробуйте! А вдруг на вкус он не столь великолепен, как на вид!" – хитро улыбнувшись, проговорила Рути. "Ну, что ты, мам! То, что делает Ширли – выше всяких похвал!" – с преувеличенной серьёзностью заявил Галь. – "Вот, сестричка, как мы тебя ценим! Даже не хотим разрушать созданную тобою красоту!" – "Ну, хватит! Попробуйте!.. А то я подумаю, что вам заранее не нравится…" – покраснев, пробормотала девочка.