Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт
Шрифт:
"Жаль только, что в нашей новейшей струе – приходится со скорбью констатировать это! – ты абсолютно не разбираешься!" – вдруг преувеличенно громко, так что сидящие поблизости вздрогнули и оглянулись, объявил Галь, и на его лице появилось выражение неподдельной печали. – "Ты о чём, Галь? – снова покраснев, спросила Ширли. – какое имеет отношение к моему салату какая-то там струя? Или ты думаешь, что я овощи не помыла? Или что?" – "Самое прямое! Маленькая ты ещё у нас, и глупенькая! И остришь не по-умному! – ещё громче и значительней молвил Галь, сверкнув глазами. – Я даже начинаю опасаться, что и твой салат несёт в себе заряд непонимания простых и ясных вещей. Например – что такое наш силонокулл, какую силу и мощь придают его пассажи современным музыкальным композициям!" – "Можешь
Моти сидел за столом с отсутствующим, рассеянным взором, в одной руке держа вилку с кусочком стейка, то и дело поднося её ко рту и забывая откусить, другой рукой быстро перебирал клавиши ноут-бука. Вдруг он пристально посмотрел на детей и заметил, что Ширли сидит, надув губы и обиженно поглядывая на братьев.
Близнецы же уселись напротив, уперев руки в колени (их коронный одинаковый жест!), сурово глядя на неё, словно гипнотизируя. Он пробормотал: "Не ссорьтесь, детки, не надо… – и, повернувшись с улыбкой к жене: – Рути, пожалуйста, положи-ка мне салатик, что дочурка приготовила!.." – и снова углубился в ноут-бук.
Рути положила ему в тарелочку салат и сунула в руку полный стакан колы: "Моти, ну, я тебя прошу! Хоть сейчас отвлекись от своей работы! Поговори с нами о чём-нибудь отвлечённом!" – "Ага… Сейчас… Минуточку…" – пробормотал Моти, поднёс ко рту стакан и, не отпив из него, опрокинул на себя, даже не заметив и продолжая сжимать его в руке.
Рути всплеснула руками, но не стала при детях выговаривать мужу за его оплошность, одну из многих подобных, с недавних пор ставших привычными. За последние месяцы она успела привыкнуть к тому, что её Моти ещё глубже погрузился в свою работу, прямо-таки заболел ею, превратившись в классического трудоголика.
И поделать с этим ничего было нельзя.
Близнецы захохотали: "Наш daddy, как всегда, весь в трудах…" – "И в коле!
Хорошо ещё, что не в ширлином салате!" – "И не в цыплячьем жиру!" – "Красота-то была бы: с высокохудожественно оформленного блюда – daddy на штаны! Кайф!!!" – "Конечно, ему не до наших дискуссий. Он у нас высоко летает, а наши споры – фи! – как низменно!" Близнецы продолжали потешаться, но отец уже их не слышал. Он снова погрузился в экран ноут-бука, рассеянно мурлыча под нос какую-то мелодию. Он и не вслушивался в насмешливые речи своих близнецов, его мысли и чувства витали далеко. Рути, переводя взгляд с мужа на близнецов, недовольно морщилась. Но так и не решилась при всех одёрнуть ехидных мальчишек, на её взгляд, перегибающих палку.
Галь вдруг напустил на себя озабоченный вид и принялся с важным видом вещать о необходимости воспитывать младшую сестру в духе понимания и безоговорочного принятия силонокулла. Преувеличенно громким голосом он упрекал родителей, не занимающихся должным образом воспитанием своей неразвитой в культурном отношении дочери. Гай ему вторил, то и дело поддакивал. При этом они постоянно косились на ближайших соседей: слышат их умные речи или нет?.. Те изредка кидали в их сторону недоумённые, а потом и насмешливые взоры: они-то понимали, для кого представление разыгрывается. Рути снова неловко потупилась, затем снизу вверх бросила взгляд на своих близнецов: она отметила, что сейчас они очень похожи на её сурового отца, – и отвернулась, ни слова не говоря. Моти всё так же безмятежно улыбался, уткнувшись в ноут-бук и что-то мурлыча себе под нос.
"Ширли, ты славная девочка и наша любимая сестра, – подчеркнул Гай ласково с покровительственной улыбкой, – И нам очень жаль, что ты оказалась неспособна понять и принять космическую мощь силонокулла! Мы твои старшие братья, и мы тебя любим! Поэтому мы на страже! Наша цель – научить тебя пониманию запредельной красоты и космической мощи современной над-мелодической и над-ритмической музыки!
Вот
Куда ты смотришь?" – воскликнул Галь, повернувшись всем корпусом в сторону отца, всё так же уткнувшегося в экран ноут-бука. Гай тут же подхватил: "В свой комп он смотрит!.. А упрямая девчонка тем временем отбивается от рук!" Ширли старалась не реагировать на упражнения братьев в красноречии, но вскоре почувствовала, что кусок в горло не лезет. Она вскинула глаза на Галя, перевела взгляд на Гая и воскликнула: "Да что это такое! Я хочу отдохнуть на природе, вкусно покушать. А если у вас языки чешутся, и хочется поговорить… Вон там, смотрите – ваш лучший друг Тумбель! С ним и общайтесь! А меня оставьте в покое!
Меня ваш силуфокуль не интересует! Понятно? – и обернувшись к маме: – Мамуль, ты какие записи взяла? А наушники? Две пары, конечно?" – "Ой, доченька, одну… – виновато проговорила Рути, разведя руками. – Ну, включим так и послушаем. У меня всё то, что мы с тобой любим!" Но тут опять взвился резкий фальцет Галя: "Во-первых, что это значит?! Как ты посмела обозвать нашего друга Тимми? Немедленно извинись! Мама, скажи ей! А во-вторых, мы не для того сейчас такую тяжёлую аппаратуру на горбу таскали и налаживали её, чтобы на Дне Кайфа царил такой разнобой! Вы что, не поняли, что босс нашего daddy сказал? Семейно-коллективный праздник силонокулла! Вот и будете слушать то, чего все желают!" Моти поднял голову и спросил: "А откуда ты-то знаешь, сын мой, чего все хотят? Ты что, опрос проводил? Ты что, не знаешь, что не могут все хотеть одного и того же?! Да и не говорил Миней о семейно-коллективном празднике силонокулла!" – "А это не он сказал. Ты, наверно, не врубился в речи вашего нового босса, ну, у которого глаз белый и косой так забавно стреляет!.. И главное – метко!" – "А он у нас никакой не босс… Пока что… слава Б-гу… – чуть слышно прибавил Моти и продолжил нормальным голосом: – Он куратор важных проектов, но босс у нас всё-таки Мезимотес. Так что успокойтесь! – отпарировал Моти и тут же обратился к дочери, изо всех сил пытаясь изобразить строгость: – А ты, Ширли, больше так не называй Тима. Он взрослый солидный человек, мой коллега.
В общем, хватит, ребята… Мы отдыхать сюда приехали – или спорить и ссориться?" – "Мы с братом и нашими друзьями сюда приехали с благородной целью приобщить лулианичей к элитарной культуре, к силонокуллу! Все-все-все у нас в Эрании должны быть элитариями! А иначе… кому он нужен этот общий мангал, этот пошлый День Кайфа!.. Мы бы могли и гораздо интересней день провести!" – махнул рукой Галь и, налив себе ещё пива, принялся со смаком поглощать содержимое своей тарелки. Гай, который вначале кивал головой и поддакивал, глядя на брата снизу вверх и тут же переводя взгляд на родителей и сестру с претензией на многозначительность, тоже занялся пивом и мясом.
Ширли задумчиво проговорила, не глядя на братьев: "Интересно!.. Говорят, что силуфо-куль – это космическая музыка, но не объясняют, кто и когда запустил в космос такое количество битого стекла и покорёженного металла, наполненных помоями бутылок и прочего хлама? А для кого? Для лунатиков?" Заметив, как изменились лица не только у братьев, но и у матери, девочка оборвала фразу на полуслове. "Грубиянка!!! Кто тебя воспитывал? Чтоб не смела больше такие слова произносить!.. И даже думать! Яс-с-с-но?!" – рявкнул Галь, его глаза сузились и яростно сверкнули, на скулах заходили желваки и на смуглые щёки хлынул жгучий румянец, скрыв лёгкую россыпь симпатичных веснушек. Рути смотрела на сына во все глаза и снова вспомнила лицо своего сурового отца, когда в нём поднимался гнев при малейшем намёке на непослушание детей, особенно неугомонных погодок Арье и Амихая. Её охватил знакомый трепет, как в детстве и юности.