Отцы-основатели.Весь Саймак - 9.Грот танцующих оленей
Шрифт:
— Ну, тогда сознание, — не унималась Мэри, — мысль. Телепатический сигнал, направленный на двигатель и устанавливающий с ним некий контакт.
— Идея подходящая, — согласился Старик Пратер, — но в этом отношении мы отстали на тысячи лет. Нам неведомо ни что такое мысль, ни как функционирует сознание. Да и телепатов у нас нет.
— Ну, знаете, — возмутилась Мэри, — я сделала что могла: выдала пару скверных идей. Теперь ваш черед.
— А если применить магию? — предложил я, — Отправимся в
Я сказал это в шутку, но юмор до них не дошел, и все трое уставились на меня круглыми глазами, будто три филина.
— Резонанс особого рода, — промолвил Леонард.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — подхватила Мэри, — но это не пойдет. Ты говоришь о шаманской музыке, а в музыке я знаток. Время является частью музыки, музыка строится на нем.
Леонард нахмурился.
— Я ляпнул, не подумав. Я говорю об атомах. В атомарных структурах, вероятно, нет времени. Некоторые исследователи выдвинули такую теорию. Если б мы могли подровнять атомы, выстроить их в некоем случайном… — Он помотал головой. — Нет, не пойдет. Сам Господь Бог не справился бы с этим, а если б и справился, то вряд ли это поможет.
— А сильное магнитное поле? — подал голос Старик Пратер, — Что, если окружить двигатель сильным магнитным полем?
— Отлично, — сказал я, — Вот это может помочь. Поле может изогнуть и удержать время. Да вот только создать такое поле нам не под силу…
— А если б это и было нам по силам, — напомнила Мэри, — то мы все равно не смогли бы в нем работать. Ведь мы говорим о том, как управлять временем для исследования двигателя.
— Тогда осталась только смерть, — подытожил я, — Уж она-то никакому времени не подвластна.
— Что есть смерть? — отрубил Леонард.
— Вот уж не знаю, — ухмыльнулся я.
— Ума палата, — злобно скривился он, — Ты всегда таким был.
— Ну-ну, — перепугался Старик Пратер, — не хлебнуть ли нам еще немного винца? В бутылке осталось…
— Мы все равно топчемся на месте, — заметила Мэри, — так что какая разница? Смерть подходит ничуть не хуже, чем все остальное.
Я торжественно отвесил ей шутовской поклон, в ответ она скорчила рожу. Старик Пратер скакал вокруг стола словно кузнечик, озабоченно наполняя бокалы.
— Надеюсь, — провозгласил он, — ребята в мастерских выдумают что-нибудь и мы сумеем повернуть этот циферблат.
— А если и нет, — сказала Мэри, — сделаем это вручную. Вам никогда не приходило в голову, что человеческая рука намного более совершенный инструмент, чем любой другой?
— Беда в том, — добавил Леонард, — что, как бы ни был хорош ваш инструмент, работать с ним все равно неудобно: мало того, что стоишь бог знает где, так еще и под совершенно невероятным углом.
— Вручную это делать
— На мелкие предметы, — невозмутимо парировала Мэри, — на книги, теннисные мячи и ботинки. Там нет ни одной живой твари. И ни разу не было ничего размером с человека.
— Тем не менее я как-то не горю желанием это проверять, — сказал Леонард.
И все-таки мы попробовали — у нас просто не было другого выхода.
Выходившие из мастерских инструменты не приносили толку, а бросить машину времени в березовой роще мы просто не могли. Она по-прежнему работала: за время наших наблюдений появились и вновь исчезли разбитые наручные часы, потрепанный блокнот и старая фетровая шляпа. А еще на прудике, никогда не знавшем ни единого суденышка, ненадолго появилась лодка.
— Я всю прошлую ночь провел над этим трудом по математике, — сообщил Леонард, — в надежде отыскать что-нибудь полезное для нас, но так ничего и не нашел. Разумеется, там есть кое-какие новые и любопытные идеи, но к времени они не имеют ровным счетом никакого отношения.
— Можно выстроить вокруг нее прочный забор, — предложил Старик Пратер, — и оставить все как есть, пока не решим, что делать.
— Чушь, — отрезала Мэри, — Господи помилуй, зачем нам забор? Только и делов, что пойти туда и…
— Нет, — ответил Леонард, — Нет, так нельзя. Мы не знаем…
— Мы знаем, — парировала она, — что он может перемещать мелкие объекты, но ничего увесистого ни разу не появилось. И все предметы были неодушевленными. Ни кролика, ни белки. Даже мышки — и той не было.
— А может, мыши там не водятся, — оживился Старик Пратер.
— Чепуха! Мыши есть везде.
— А пагода?! — возразил Леонард, — Во-первых, она не так уж близко от машины, а во-вторых, весьма массивна.
— Зато неживая! — стояла на своем Мэри.
— Помнится, вы упоминали какие-то миражи, — повернулся я к Старику Пратеру, — в которых были здания и люди?
— Да, — ответил тот, — но они выглядели призрачными.
— Боже мой, если б я был уверен, что Мэри права! Может, машина действительно не оказывает влияния на живых существ?
— Знаешь ли, это чудовищный риск, — возразил Леонард.
— Да что с тобой? — спросила Мэри. — Никак не пойму, что с тобой творится. А, кажется, поняла. Ты никогда не рискуешь, не так ли?
— Никогда. Это лишено всякого смысла. Щенячья возня.
— Вот то-то и оно. У тебя компьютер вместо мозгов. Куча махоньких математических уравнений, заменяющих тебе жизнь. Ты не такой, как мы. Я вот рискую, и Чарли тоже рис…