Отдаленные последствия. Иракская сага
Шрифт:
А потом из-за рощи вдруг вынырнул белый палец минарета, многозначительно указующий в небо, и у Смита перехватило дыхание.
Он видел эту неистовую пляску пальм, видел раньше. И минарет, грозное предостережение неверным… Но это было в другом месте и в другое время!
Вдавленный внутрь люк, похожий на подтаявший шоколад. Запах скотобойни. Окровавленная рука Хэкмана, безкостно вывалившаяся из верхнего отсека. И… Смит схватился за затылок. Нет, затылок пока еще был на месте.
Он не хотел вспоминать те бредовые видения, которые увидел во время землетрясения… Или что это было? Переход в другое время? Хоть
Да, это тогда, в том самом кошмаре он и увидел картину, раскинувшуюся сейчас на правой, южной обочине дороги. Он удивился еще тогда, что ветер вдруг затих, а пальмы будто с ума посходили: трясут своими шапками, только листья летят на землю. И минарет торчит, как грозное предупреждение неверным…
Муть какая-то. Мозги свернуть можно.
Но сейчас же он не спит, верно? При чем тут это все? И главное — что делать?
«Главное, главное, главное…» — прыгало в голове.
Главное, вот именно. «Камень!» — вспомнил Смит. Вот что главное. Кусок бетона, который оказался…
— Тревога! Засада! Фугас на дороге!! — вдруг заорал Смит, одновременно нажимая ногой на тормоз, а рукой — на кнопку сирены.
— Чего-то я не пойму, как амеры забрали всех в свой этот… воздушный шар? — с вытаращенными глазами Куцый был похож на лягушку. — А танк как? А бензовоз? Да он так горел, что весь бы шар спалил!
Полковник Хашир был выбит из колеи и напуган, но виду не подавал. Командир всегда спокоен, всегда держит себя в руках.
— Баран ты, Бахри! Это же их новое секретное оружие. Они могли нас всех на небо забросить!
— А как…
— Замолчи, дай подумать!
Хашир ходит взад вперед, смотрит под ноги, оглядывает обочину. Дорога, по которой раньше то и дело сновали разболтанные крестьянские пикапы, сейчас будто вымерла. Война высосала из страны бензин и дизтопливо, превратила обычную поездку в опасное приключение, загнала пикапы в глухие дворики. Бывают дни, когда ни одно колесо не потревожит эту дорогу, бывают дни, когда идут нескончаемые колонны, выбивающие последний дух из разбитого бетонного покрытия. Сейчас это не дорога, а поле боя. Сотни гильз, осколки гранат, воронки, трещина поперек… Но ни одной капли крови, ни одной американской винтовки, даже ни одной пуговицы от их формы! Что все это значит? Как это может быть?
С самого утра дует сухой западный ветер, несущий дыхание пустыни и острые песчинки, собирается буря, прогретый воздух над бетонкой мутен и тяжел, вытягивает из людей силы, клонит в дрему. Бойцы Хашира, обессиленно сидят на обочине, время от времени зевают, показывая плохие зубы и металлические коронки. Они похожи на степных лис, принимающих солнечную ванну, лениво гоняющих паразитов, но готовых в любую секунду сорваться в погоню за мелькнувшей мышью. Все молчат. Руки лежат на раскаленных автоматах, не чувствуя боли. У них грубые, привычные
— Полковник, а как теперь с Фаридом и Мусой? — в очередной раз зевнув, спросил Ахмед.
Зевки — это нервное. В стрессовых ситуациях усиливаются окислительные процессы, и организму не хватает кислорода. Вот организм и зевает. Но сам Ахмед об этом не подозревает. Зевается — и зевает. Физиология.
Хашир не ответил.
— Полковник, целые фугасы снимать? — подал голос Сирхан. — Еще два осталось.
— Конечно, снимать, и быстро! — раздраженно рявкнул полковник. — Что вы все сегодня дурацкие вопросы задаете? Надо уходить, пока этот шайтан-дирижабль не вернулся! Али, помоги ему!
Бахри, худой, как рыбья кость, в своих синих тренировочных штанах лежал на южной обочине дороги, подобрав под себя ноги. Он первый что-то услышал и поднял голову. Звук не пришел издалека, он зародился где-то рядом, над самой дорогой, будто все время и был там, только находился за порогом слышимости. И вот теперь чья-то невидимая рука поворачивала ручку громкости, постепенно наполняя воздух гулом и ревом.
— Кто-то едет, полковник! — крикнул Бахри, вскакивая на ноги. Все напряглись и схватились за оружие.
Звук усиливался быстро. Такое впечатление, что по дороге неслись гоночные машины «Формулы-1». На пике громкости рев перешел в механический визг, будто в гигантскую стеклянную стену вворачивали гигантские же шурупы.
И тут случилось невероятное.
На обочине вдруг заплясали вытянутые пустые тени, отбрасываемые неизвестно чем, вначале могло показаться, что караваном верблюдов. Но потом они приобрели более четкие очертания: танк, бронетранспортеры, грузовик, большой джип, заправщик… Уничтоженная американская колонна? Ее призрак?!
Воздух раскололся, исполосованный расходящимися в стороны ломаными лучами, которые, казалось, выжигали глаза даже через закрытые веки. Вслед за воздухом раскололась, заходила ходуном земля, заставляя бойцов Хашира вжаться в песок, впиться в него руками и ногами, каждой клеточкой тела. Широкая трещина отворилась еще шире, черной змеей брызнула в сторону от дороги, в мгновение ока опрокинув несколько старых деревьев, попавшихся ей на пути. Послышался чей-то вскрик.
«Значит, они возвращаются!» — панически подумал Хашир. В его голове снова мелькнула мысль о секретном оружии американцев.
И точно: над дорогой, в полуметре или чуть выше, зависло что-то очень похожее на большое овальное зеркало, которое парило, покачивалось в воздухе, отбрасывая в разные стороны слепящие ломаные лучи. Можно было видеть, как в гладкой поверхности отражается неспокойное небо странного лилового оттенка, словно пропущенное через светофильтр, можно было видеть застывшие в причудливых позах фигуры бойцов… и что-то еще, чего нет и быть не могло в этом месте и в это время. «Зеркало» то сжималось, то стремительно увеличивалось в размерах, овал превращался то в идеальный круг, то в сильно вытянутый эллипс… Все это длилось секунды, короткие секунды, за которые даже самый быстрый ум не успеет принять в себя происходящее, зато потом с легкостью спишет на галлюцинации или редкие атмосферные явления.