Отдам босса в хорошие руки
Шрифт:
– Удовлетворите все-таки мое любопытство, а то не усну. Этот нелепый костюм вы выбрали, чтобы из-за лишней ткани оставался простор для фантазий? Или чтобы юбка, которую вы то и дело крутите то вперед, то назад, своей нескончаемой молнией четко указывала на возможные перспективы?
– Точно это узнает лишь тот, для кого я так одевалась, – говорю, не глядя на генерального, и немного мстительно за испорченный день добавляю: – Так что простите, Лев Николаевич, доброй ночи вам пожелать не могу.
Спускаюсь по лестнице, принимаю букет от
И чувствую, что настроение потихонечку возвращается. Потому что спину жжет, и я понимаю, что это не костюм виноват. Это пристальный взгляд генерального, который, кажется, до последней минуты не верил, да и сейчас все еще сомневается, что я действительно иду на свидание.
Странное удивление.
Как будто ему до меня есть какое-то дело!
Правда, вскоре эмоции чуть прижимаю, заметив, что Вадим от моей улыбки начинает просто сиять. Нет уж, пусть лучше думает, что я унылая, скучная и вообще считаю, что восемь вечера – предел для активности.
Впрочем, здесь особо притворяться не нужно: я действительно сильно устала и вместо того, чтобы поддержать тему о живописи, которую затронул банкир, временами просто киваю, не забывая посматривать в окошко.
– Ой, – оживляюсь, когда мы проезжаем толпу на общественной обстановке. – Моя знакомая! И столько людей… Давайте ее подвезем?
Расчет оправдывается. Во-первых, мужчине приятно угодить женщине в мелочах. А во-вторых, он замечает, как я оживляюсь и с какой надеждой смотрю на него.
– Конечно, – притормаживает машину.
Я опускаю окошко и зову Риту, которая не только стойко преодолела расстояние с одного конца города в этот, но и успела забежать в салон, чтобы сделать прическу и макияж. Ей очень идет.
Нет, она и так довольно хорошенькая – пухленькая, но без избытка, компактная и скорее уютная, толстой ее не назвать. Но у нее такая работа, коллектив и скучная личная жизнь на пару с котом, что прихорашиваться не было смысла. Да и отвыкла она от этого, как и от мужчин.
Но понравиться все же надеялась: на ней красивое голубое платье, которое выгодно подчеркивает пышные формы и светлые кудри, а еще туфли на каблуках. Каблуки – это ведь как велосипед: можно надолго забросить, забыть, но если раз научился, то уже не разучишься. Навыки только оттачиваются.
– Добрый день. – Продефилировав к машине, она присаживается на заднее сиденье, но смотрит при этом исключительно на меня.
А от банкира отводит глаза, по привычке беспощадно давя свое женское любопытство.
– Как хорошо, что я тебя заметила! – беру в свои руки инициативу. – Мы едем в ресторан, и нам как раз по пути. Кстати, знакомьтесь…
Я представлю Вадима и Риту друг другу, но вспышки не происходит. Она попросту невозможна без фитилей. Банкир смотрит на дорогу и на меня. Рита – на меня и в окошко.
И оба при этом молчат.
– Вадим, – окликаю банкира, – а вы правда думаете, что абстракционизм и авангардизм отличаются, и, главное,
– Конечно – Он слегка улыбается и охотно принимается просвещать меня в этой теме.
Опять же, говорит исключительно мне. Наверное, на интерес Риты к поднимаемой теме особо и не рассчитывает.
– Н-да… – минут через двадцать, когда он делает паузу, я восхищенно вздыхаю.
А сзади хоть бы кто пискнул или кивнул: мол, да, лекция была весьма занимательна. Как будто в машине и правда только мы двое.
Нет уж, так не пойдет. Иначе обратно нам действительно придется ехать только вдвоем. А в мои планы не входит уворачиваться от возможного поцелуя.
Оборачиваюсь к Рите, которая слушает банкира с живым интересом, но на мои знаки присоединиться к беседе не реагирует. Тема ее, я знаю, что она даже ходила в художественную школу и вроде бы подавала надежды, но родители ее убедили, что профессия должна кормить человека, а не требовать все новых и новых вложений.
Под прессом авторитета родителей она пошла в кулинарный. И несмотря на то, что они видели дочь в другой области и не думали, что она поймет все буквально, придраться уже не смогли.
За годы мечта стать художницей пропала, а знания и интерес к данной теме – все еще нет. Да и к мужчинам, которые так разбираются в любимом вопросе, похоже, интерес просыпается.
Отлично.
Только молчать всю дорогу и так же молча выйти где-нибудь на обочине я ей не позволю.
– Интересно как, – усаживаюсь вполоборота и киваю на девушку, которая подает мне тайные знаки: не смей, молчи, не сдавай. Нет уж. Я тоже подавала тебе знаки, но ты меня не услышала. – Знаете, Вадим, а Рита пыталась меня убедить, что внимания достойны только работы направления классицизма и реализма.
Рита широко раскрывает глаза, терзает свою сумочку пальцами, испепеляет меня взглядом.
А потом случайно переводит этот испепеляющий взгляд на банкира. Тот впервые за поездку тоже бросает взгляд в зеркало, пытаясь рассмотреть того, кто так заблуждается. Более того – убеждает в своих заблуждениях прочих.
И Рита наконец загорается.
По-настоящему загорается. И начинает дерзко отстаивать точку зрения, которую я ей только что навязала.
Просто потому, что считает, что уже проиграла, терять нечего, мужчина ее все равно даже не замечает, несмотря на прическу и то, что она проделала долгий путь ради встречи.
А иногда, именно в тот момент, когда человек искренне полагает, что уже все потеряно, он только начинает действительно жить.
Я заслушалась Ритой, я на нее засмотрелась – настолько интересно и увлеченно она говорила. Жарко, живо, эмоционально и, главное, со знанием и любовью.
А это цепляет.
Я даже не удивляюсь, когда замечаю, как банкир бросает в ее сторону совсем другой взгляд. Нет, он с ней не согласен, его распирает, и он много чего хотел бы сказать, но… думает, взвешивает слова и действительно слушает.