Отдана за долги
Шрифт:
После них еду в больницу. К маме.
К ней не пускают. Я стою у окна в ее палату и наблюдаю, как по тонким трубкам капает какая-то жидкость и здоровая груша слева от мамы вздымается каждый раз, когда она делает выдох.
Ко мне подходит врач.
— Состояние стабильное, — говорит он, не дожидаясь моих вопросов. — Но, — пауза, — нужна срочная операция. Я говорил Вашему отцу.
— Да, я знаю, — шепчу, не отрывая взгляда от мамы. — Скоро деньги будут. Обещаю.
— Хорошо. Это очень важно для Вашей мамы. Ближайшие
Молча киваю.
Решение приянто и слова врача лишь убеждают меня в его правильности.
После больницы еду к Стасу в школу. Знаю, что он сейчас там. Не знаю, что скажу ему. Просто хочу увидеть.
Дверь его кабинета приоткрыта и секретаря нет на месте.
Стучусь, но не громко. Никто не отвечает. Тогда я открываю дверь и едва сдерживаю громкий возглас.
Стас стоит у стола, а перед ним, на краю стола, раздвинув ноги, сидит его секретарша. Они целуются.
Не в силах долго смотреть на это отвратительное зрелище, а тем более не собираясь прерывать их, я пячусь назад, закрыв рот рукой. Через пару шагов разворачиваюсь и бегу.
Остаток дня провожу за дальним столиком в кофейне, тупо пялясь в остывший кофе.
И, только когда на город начинает опускаться темнота, расплачиваюсь и вызываю такси. Отцу отправляю сообщение: «Заночую у Стаса». Выключаю телефон.
Такси везет меня по уже знакомому адресу. На въезде в поселок нас долго не пускает охрана, пока я не называю свое имя.
Такси останавливается у массивных ворот и, получив оплату, уезжает. Я стою одна. На лицо падают капли дождя, смешиваясь с моими слезами. Я уже давно намокла, но не решаюсь нажать на кнопку звонка.
Вдруг ворота распахиваются сами, безмолвно впуская меня внутрь. Не сразу и не смело шагаю во двор. Оглядываюсь. Ворота также автоматически закрываются.
Иду к дому. Мокрые пряди волос на лице, одежда прилипла к телу. Но мне все равно.
Не успеваю подойти, как дверь открывается.
На пороге стоит он. Тот, из-за кого моя жизнь в одночасье круто изменилась, наполнившись лишь несчастьем и страданием. Тот, кого я ненавижу больше всех на свете.
— Зачем ты пришла? — его голос такой же колючий, как и взгляд.
— Чтобы отдать долг, — говорю, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Твой отец сказал, что готов сесть в тюрьму.
— Но я не готова к этому.
Он молча отходит, освобождая мне дорогу в свой дом.
Остается сделать лишь шаг. Один шаг в пропасть. Туда, откуда нет возврата.
26. Дамир
Когда охрана сообщает мне, что приехала Милана Кострова, я не сразу верю услышанному. Не может быть, чтобы Костров так легко и быстро согласился отдать свою единственную дочь.
Но, когда в монитор я вижу перед воротами своего дома эту дикарку, довольно
Сам иду открывать ей дверь.
Передо мной стоит, дрожа, скорее от страха, чем от холода, та, которая заставила меня вспомнить вкус крови в нашу первую встречу. Та, которую я хочу до боли в яйцах. Та, которая станет точкой в моем плане мести.
Она пришла сама. Значит, не сбежит. И не будет особо сопротивляться.
Оставляю дверь открытой и прохожу в гостиную. Сажусь на кресло. Слышу нерешительные шаги.
Милана встаёт в дверном проёме.
Мокрая и жалкая. Не поднимает на меня взгляд.
— Ты готова к тому, зачем ты пришла? — спрашиваю холодно. Мне нравится наблюдать за ее реакцией.
— У меня есть одно условие, — неожиданно произносит она.
Отвечаю не сразу, отходя от ее наглости.
— Ты думаешь, ты вправе ставить мне условия?
Она, наконец, поднимает на меня взгляд своих голубых глаз и я вижу в этих глазах огонь ненависти. Вижу, что она готова убить меня. Я привык видеть это в глазах людей. Но сейчас этот взгляд заводит меня. Чувствую, как напрягаются мышцы.
— Я прошу лишь об одном, — голос ее дрожит, хотя вижу, что она пытается казаться сильной.
— Так просят? — не даю ей договорить.
Ее глаза сужаются и она молча встаёт на колени. Молодец. Быстро понимает.
Не отвожу от нее своего ледяного взгляда. Хотя внутри кровь уже закипает от предвкушения. Остро ощущаю, как напрягается член. Сука. Я хочу ее. Хочу так, что едва контролирую себя. Но я должен сдержаться.
— Прошу Вас. Переведите нужную сумму в больницу. Моей маме необходима операция. Срочно.
Опускает голову.
— Я сделаю все, что Вы захотите.
Конечно, сделаешь, девочка. В любом случае сделаешь. Независимо от того, дам я денег или нет. Ты теперь в моей власти.
— Ближе, — говорю я.
Милана послушно подползает ко мне на коленях, но все равно не достаточно близко.
— Ещё ближе.
Она уже стоит в моих ногах, опустив голову.
Беру ее за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.
Там уже нет ненависти. Сейчас там отчаяние. И страх. Ее страх, который проникает в меня. Возбуждая. Пьяня. Лишая холодного расчета в рассуждениях и поступках.
Мокрые волосы облипают ее голову. Губы дрожат. Не отпуская подбородка, провожу большим пальцем по нижней губе. Холодная.
При других обстоятельствах я бы накрыл ее губы своими губами и согрел их. Но не сейчас. И не здесь.
Встаю, возвышаясь над ней. Тяну за подбородок, заставляя встать.
— Снимай с себя тряпье, — говорю, отпуская ее и засовывая руки в карманы брюк. — Пришло время расплатиться и показать, на что ты готова ради матери.
— Вы переведёте деньги? — спрашивает она.