Отдать душу (сборник)
Шрифт:
– Положительно, - подхватил идею Изя.
– Тогда я за бутылкой в магазин, - сказал хозяин и, опрокинув в себя чудом оставшийся после вчерашней пьянки полупустой стакан, умчался.
Изя слизал последние капли с опорожненного стакана и злой откинулся на спинку кровати. "Вот ведь хозяин! Сам опохмелился, а мне не предложил!"
Подошедшая собака дружелюбно повиливала хвостом. Он сидел на диване и с предвкушением ждал опохмелки, ощупью поглаживая собаку по заднице. По одной из двух задниц...
Авторская благодарность:
Сергею
Дмитрию Шевченко за образ "голого мужика".
Псу Маку за образ Двулика.
Картам, плакатам, книгам и прочему за образы карт, плакатов, книг и прочего.
Водке "Гжелка" за трезвые идеи.
Всем, кто дочитал до конца, за величайшее терпение.
Отдельная благодарность Льву Толстому, Александру Дюма-отцу, бывшему президенту США Биллу Клинтону и папе римскому Иоану-Павлу за то, что не принимали в этом никакого, даже самого активного, участия.
СПАСАТЕЛЬНЫЙ
ИЗБАВИТЕЛЬ
Когда я вижу сломанные крылья
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого
Христа.
Владимир Высоцкий
За что же все-таки его схватили? Он ничего не делал предосудительного. Ровным счетом ничего. Он лишь лечил и учил. Избавлял от страданий и недугов, нес свет знаний. И вдруг... Навалились, схватили, поволокли.
Иллар тяжело вздохнул и опустился на ледяные камни пола. Что-то здесь все же не так. Нет видимой причины для того, чтобы хватать человека и судить, судить, судить до одури. Иллар поднялся с полу и прошелся от стены к стене. Всего-то ничего - пара шагов. Вопрос, засевший в голове, вырвался наружу:
– К чему все это? Сколько можно судить? Сперва эти придурки первосвященники, потом Пилат, потом Ирод... Теперь снова темница. Что дальше?
– Дальше снова будет Пилат, - зашевелился в голове давно забытый голос.
Иллар вздрогнул. Он не слышал этого голоса, да, признаться, и не желал его слышать. Этот голос всегда был предвестником крупных неприятностей.
– Так это ты?
– мрачно ухмыльнулся Иллар голосу в голове.
– Это ты за всем этим стоишь. А я-то дурак и не сообразил сразу.
– То, что дурак, это точно. И не умнеешь. Сколько раз я тебе говорил, что ты стараешься напрасно и не для тех, кто это заслуживает.
– Угу, - хмыкнул Иллар.
– А сколько раз ты меня уничтожал, а сколько раз ты меня...
– Самым эффектным, пожалуй, было забвение, - захохотал голос в голове.
– Н-да, только зря старался, все равно помнят. Пусть придумали другое имя, пусть перековеркали саму историю, но помнят. Суть помнят.
– Помнят, - смех в голове смолк.
– Зато на скале висеть, поди, не весело было, да и птичка печеночку поклевала, поклевала. Вспомни. Ты свою рожу еще со стороны тогда не наблюдал, а видел бы, как тебя корежило. Хе-хе. И после этого ты утверждаешь, что эти паршивые людишки достойны чего-то?
– Они не паршивые, -
– И как же ты не понимаешь?! Они не должны страдать! А ты... Да ты просто равнодушное чудовище!
– А ты - сопливый дурак!
– загрохотало в черепе.
– Сперва я думал, что ты хочешь меня подсидеть. Мне казалось, что ты хитер, но я тебя переиграю, потому что я хитрее. Потом мне стало казаться, что хитрее все же ты. Долго я не мог понять, а когда понял... Нет, ты не хитрый, ты глупый, как тот осел, на котором ты въехал в город.
– Я шел пешком, - возразил Иллар.
– Нет, - снова засмеялся голос.
– Ты ехал на ишаке. Они так сказали себе и будут повторять до одури. А хочешь еще посмеяться? На сей раз они назовут тебя моим сыном.
– Не смешно, - буркнул Иллар.
– Почему? По мне, так довольно забавно. Хи-хи.
– Слушай, - спокойно поинтересовался Иллар.
– А зачем ты вообще объявился? Посмеяться, поиздеваться?
– Не совсем, - хихикнул голос.
– Отрекаться я тебе предлагать не стану. Уже поздно. А вот... Что с тобой делать?
– Утопить в пруду, - посоветовал Иллар.
– Смейся-смейся, - злорадно заскрежетало в голове.
– Что с тобой делать - понятно. Погулял тридцать три года и будя.
– Тридцать, - поправил Иллар.
– Они сказали: тридцать три. Но не суть. То, что тебе придется уйти, понятно сейчас всем - от Пилата до ишака, на котором ты въехал или не въехал в город. Но как тебя порешить? Что ты сам предпочтешь? Топить мы тебя не будем, скучно. А вот, может, зарезать? Нет, тоже не то. Потом, одного тут уже зарезали. Еще можно повесить. Представляю себе твою рожу. Эдакие удивленно выпученные глазюки и язык наружу.
Голос громогласно расхохотался.
– Ты ненормальный, - осенила догадка Иллара.
– Я?
– засмеялся тот еще сильнее.
– Да если в этом мире вообще может быть понятие нормы, то я и только я - единственный эталон и мерило. Или ты забыл, кто я?
– Я помню, - с вызовом бросил Иллар.
– Ты жестокое в своем равнодушии чудовище, которое временами спохватывается, что пошли против его воли, и всячески пытается остановить...
– Одного дурака, - перебил голос.
– Единственного, кто осмеливается с ним спорить, - не обратив внимания на колкость, закончил Иллар.
– О!
– оживился голос.
– Я знаю, как тебя прикончить. Считай, что эта физическая оболочка была твоей очередной ошибкой.
– Почему была? Есть.
– Не долго ей осталось есть, - усмехнулся голос и затих.
* * *
Пилат попытался. И на том спасибо, но этот несчастный человек ничего не мог сделать. Он, в принципе, не мог противиться, даже если и хотел. Иллар пожалел его.
Его и еще двух несчастных вывели на дорогу ранним утром, но отчего-то вокруг живо собралась толпа. Откуда они? Откуда столько людей? Ответа Иллар не знал, но в голове сидела догадка. Почти такая же осязаемая, как недавний голос.