Отдать свое сердце
Шрифт:
Она вспомнила свое первое впечатление от Истминстера. Был уже поздний вечер, лето, стояла жара. Она сошла с поезда, усталая, пропыленная после долгого пути. Эдинбург, ее родной город, где она училась и проходила ветеринарную практику, вдруг показался страшно далеким. Ветхое такси, трясясь, провезло, ее по маленькому городку, где вдоль узких улочек тесно жались друг к другу кремовые домики с загнутыми вверх красными крышами и странными мансардными окошками. На одной из улиц она увидела старинный собор, его башенки-близнецы были вызолочены закатным солнцем. Грачи
«Какое тихое местечко», — подумала тогда Лиз. Она сразу же полюбила этот город.
Такси свернуло в глухой тупик и подвезло Лиз к дому Джордонов, где ее ждала уютная комната. Миссис Джордон завела привычку, еще много лет назад, держать двери своего дома открытыми для всех молодых практикантов и студентов, проходивших через клинику мистера Джордона. Она любила молодежь и всегда сетовала, что у нее нет своих детей.
Лиз была рада, что сегодня к ним приедет племянник мистера Джордона. Это сильно облегчит их работу, особенно теперь. На самом деле она пока еще мало сталкивалась с настоящей работой на фермах и почти не занималась тем, что мистер Джордон называл «неприятной стороной» ветеринарной практики.
Из слов мистера Джордона она поняла, что Роджер Хейворд — сын сестры мистера Джордона — ветеринар, хирург со стажем. Некоторое время, правда недолго, он работал вместе с дядей, а потом отправился в Кению. А теперь он, как выяснилось, приехал домой в отпуск на полгода. Он мог при желании потом вернуться в Африку — но прежний контракт у него уже кончился.
Лиз попробовала представить, как он выглядит, и улыбнулась. Наверное, высокий и костистый, как и мистер Джордон. Фотография семнадцатилетнего Роджера стояла на туалетном столике миссис Джордон. Юноша с застенчивой улыбкой, с длинными худыми руками, торчащими из слишком коротких рукавов пиджачка, — в целом он производил впечатление нескладного переростка.
Она уже выехала из города и ехала по дороге, ведущей к ферме Эдвардса, за которой находилась ферма «Уиндлшем».
Местность вокруг нее была очаровательная. Небольшие лужайки и заливные луга тянулись до самого побережья. Деревья и кустарниковые изгороди сияли чистой нежной зеленью в первом цветении весны. Ветер был довольно холодный, белые пушистые облака плавно плыли по бескрайнему простору ярко-голубого неба.
Лиз успела узнать и полюбить эти места — они так чудесно отличались от суровой, грубой красоты шотландских холмов. Они уже казались ей родными. Может быть — кто знает? — когда-нибудь она обретет здесь дом в самом истинном смысле этого слова.
Она вздохнула, вспомнив о Джеффе, об их недавней встрече.
Был конец тяжелого рабочего дня, и она убиралась в операционной. Дверь во двор оставалась открытой, и с порога ее вдруг окликнул Джефф:
— Привет, Лиз.
Она повернулась к нему, сразу почувствовав радостное возбуждение, ее пронизали тепло и счастье, которые наполняли ее всякий раз, когда она видела Джеффа.
— О, Джефф, ты вернулся. Как… как ты съездил в Ирландию?
Джефф пожал плечами,
— Да так себе. Обычная проблема — не хватало наличных. Там были прекрасные кобылки… — Джефф присвистнул. — Какую конюшню я мог бы набрать, будь они мои…
Он подошел и встал рядом с ней, слегка покачивая головой.
— Да ладно, хватит об этом. А как моя малышка?
Джефф часто так говорил. Лиз притворялась, что ничего не слышит. Она отвернулась от ласкового взгляда его голубых глаз, потому что не хотела, чтобы он прочитал в ее глазах все, что она чувствует. «Наверное, он и так уже знает, — с бьющимся сердцем подумала Лиз, — что я его люблю. Не может же он быть настолько слепым, чтобы не замечать, как я к нему отношусь».
— У меня все хорошо, Джефф, — улыбнулась она. — Очень много дел.
Он взял ее за руку.
— С каждым разом, как я тебя вижу, ты все хорошеешь, Лиз. Ты будешь первой красавицей на Истминстерском Охотничьем балу, — Он встретил ее удивленный взгляд и вдруг шутливо щелкнул пальцами, словно вспомнив о чем-то. — Кстати, я тебе не говорил, что ты идешь туда со мной? — Он покачал головой. Джефф был невероятно хорош собой: светловолосый, с глубокими темно-синими глазами. — Странно! Наверное, забыл.
Лиз рассмеялась:
— О, Джефф, это так замечательно! Я ведь ни разу еще не была на Охотничьем балу.
— Дорогая моя, — сказал тогда Джефф, — ты становишься такая хорошенькая, когда краснеешь. — Он прижал ее к себе. — Я просто обязан тебя поцеловать, — тихо продолжал он и наклонил к ней голову.
Лиз почувствовала, как затрепетало ее сердце, и попыталась взять себя в руки. Но ей никогда не удавалось контролировать свои эмоции, и, разумеется, она не могла сдерживать тот ураган нежных чувств, который налетал на нее, когда ее обнимал Джефф.
На мгновение она утонула в темной глубине его поцелуя. Мир вдруг потерял звук, время, стал пустым и безлюдным.
Джефф медленно выпустил ее из объятий и неуверенно проговорил:
— Ах, дорогая, в жизни столько проблем, правда?
Лиз отвернулась от него, пытаясь овладеть собой. Когда она заговорила, голос у нее был уже достаточно ровный.
— Разве? Надеюсь, я не одна из них.
— Боюсь, что так, Лиз. — Джефф немного поколебался, словно собираясь что-то прибавить. Но тут в кабинет вошел мистер Дунан и завел с Джеффом разговор об Ирландии, откуда он был родом, и на этом все закончилось.
Лиз снова вздохнула, притормаживая на подъезде к воротам фермы Эдвардса. Она старалась отвлечься от мыслей о Джеффе, утихомирить тревогу, поселившуюся в ее сердце.
Ей удалось быстро провести осмотр и разуверить мистера Эдвардса в его страхах по поводу свиной лихорадки. Все оказалось в порядке. Вскоре она уже ехала по дороге в сторону «Уиндлшема».
Это была земля Джеффа. Лиз ее узнала. Ее машина нырнула в канаву, миновала несколько бело-розовых домиков с соломенными крышами и снова начала взбираться на подъем.