Отдел «Массаракш»
Шрифт:
Он наудачу потыкал багром и сразу на что-то наткнулся. Большое, твердое, оно слегка подавалось под нажимом, словно не лежало на дне, а плавало.
— Спокойно, — сказал себе Птицелов, — без паники! Это, может, обыкновенный топляк…
Он постарался подцепить находку крюком, и после нескольких попыток ему удалось это сделать. Птицелов потянул багор на себя, но находка не поддалась. Что-то держало ее. А заодно и багор.
— Массаракш, — прошептал Птицелов. — Коряга, как пить дать…
Он приподнял багор, налегая на древко всем телом. Наконечник
— Массаракш! — проорал Птицелов, едва не бросив багор.
Эхом донеслась ответная брань. Не выпуская добычи, Птицелов покосился на берег, где бестолково метались полусонные Boxy с Обломом.
— Что там у тебя?!
— Застрял?!
— Нашел, кажется! — отозвался Птицелов. — Веревку давайте, массаракш и массаракш!
Они провозились довольно долго, у Птицелова руки закоченели, но багор он выпустить боялся, вдруг нечто-с-металлическими-Щупальцами уплывет? Откуда у него взялась уверенность, что это именно «деталюха», а не какой-нибудь водный мутант, Птицелов и сам объяснить не смог бы. Скорее всего, из туманного представления о живых машинах. Ведь и Темный Лесоруб выглядел почти как человек, почему бы у детали железной птицы не оказаться щупальцам?..
— Только не сорвись, — заклинал он.
Совсем рядом на воду шлепнулась веревочная петля.
— Бабы криворукие, — пробормотал Птицелов.
Теперь хочешь не хочешь, а одну руку придется освободить. Он изо всех сил стиснул древко левой, а правой быстро набросил петлю на себя. Та-ак, теперь переменим руки, чтобы петля затянулась под мышками, а не на локтях… Годится…
— Тяните, доходяги! — крикнул он.
— А-а, — донеслось с берега, — ща-ас…
Веревка дернулась, натянулась, петля захлестнула подмышки. Хорошо хоть, что толстая резина защитного комбинезона не давала грубому вервию врезаться в кожу.
— Эй, ухнем!
Птицелова сдернули с места, и он, потеряв опору под ногами, погрузился в вонючие воды с головой.
Массаракш вашу…
Фыркая и отплевываясь, Птицелов вынырнул, ощущая, как горит кожа, и нестерпимо чешется в носу. Противогаз, оставленный на берегу, теперь не казался Птицелову мешком для удавленника.
Опять таблетки горстями жрать, с тоской подумал он. И волосы сбривать, а ведь только отросли. Массаракш и массаракш!
Отмытый до скрипа, начисто выбритый, воняющий дезактином, голодный и злой, Птицелов выбрался из палатки санобработки. И вытаращил глаза.
«Когда же они успели столько наворотить?» — подумал он, дивясь масштабу произошедших в лагере изменений. Пять палаток возвышалось на пятачке вокруг разложенных на брезенте находок. В двух палатках жили дэки — оказывается, привезли новую партию. Одна палатка была отдана под полевую кухню. Еще одну занимала охрана во главе с капралом Панди. А в пятой располагалось
После беглого осмотра «деталюху», больше похожую на мутанта неизвестной породы, отволокли в палатку к эксперту. Вымотанных до полусмерти, но счастливых Птицелова с Обломом загнали на санобработку. А после оставалось лишь набить брюхо, подымить махоркой да завалиться спать. Но оказалось, что у начальства свои виды. Едва делинквенты затолкали в себя по миске бобов с тушенкой и с отвращением выпили по кружке йодового чая, как на пороге кухни вырос рядовой Boxy и сообщил, что господин капрал велят воспитуемым Птицелову и Облому предстать пред светлыя очи эксперта. Поминая всуе интимные отношения капрала со всеми его близкими и дальними родственниками, дэки вылезли наружу. На ходу раскурили самокрутки.
Столичный специалист встретил их у входа в лабораторную палатку, сияя, как намасленный блин.
— Мое имя Гонзу, — представился он. — Доктор технических наук Гонзу Мусарош.
— Гы, почти что Массаракш, — прокомментировал Облом вполголоса, и, ощерив не слишком зубастую пасть, отрекомендовался: — Облом, с вашего позволения, сударь. Уголовник. Чем могу?
— А вы? — спросил Мусарош у Птицелова.
Тот смутился. Что он мог о себе сказать?
Южный выродок. Мутант из-за Голубой Змеи. Вот и все.
— Птицеловом его кличут, — встрял Облом. — Он парень стеснительный, но настойчивый. Ведь это он ту самую деталюху в речке нашел.
— Позвольте искренне поблагодарить вас от себя лично и от лица сотрудников нашего Отдела! — с жаром произнес доктор Мусарош.
— Какого такого Отдела? — простодушно поинтересовался Облом.
Эксперт растерялся. По лицу его было видно, что он сболтнул лишнего.
— Прошу ко мне, — сказал он. — Извольте, так сказать, полюбоваться на дело рук своих…
— Да мы уж вроде налюбовались, господин ученый, — протянул Облом. — Пока волокли эту дуру, сто потов сошло… Верно, Птицелов?
Тот промолчал.
— Поверьте, усердие ваше будет по достоинству вознаграждено, — заверил его Мусарош. — И потом… такого вы видеть не могли…
— А ну если так, — Облом подмигнул Птицелову, — тогда конечно…
Мусарош откинул полог палатки, жестом пригласив делинквентов войти. Пришлось принять приглашение.
Да, такого они еще не видели. На длинном, обитом жестью столе возвышался огромный аквариум, литров на сто пятьдесят, заполненный синей жидкостью. От аквариума тянулись разноцветные провода и исчезали в металлических ящиках, которые сдержанно гудели и перемигивались разноцветными лампочками. То, что плавало в аквариуме, Птицелов поначалу принял за диковинную рыбу. Угловатое создание, покрытое сизыми бахромчатыми отростками, сквозь стекло таращило на людей выпуклые бельма, усыпанные множеством крохотных красно-фиолетовых кристаллов.