Отдел странных явлений: Лесоморский детектив
Шрифт:
Нет, я представлял нетеру с головами животных. Но чтобы кто-то из высших имел внешность дома с куриными ногами… Фантазии умалишенных! Пока я на мгновение отвлекся на мифологические мысли — девица исчезла, и я остался наедине с замшелым баяном.
Я надел инструмент на спину, словно рюкзак, благо, ремни пока не обросли мхом, отправился в лагерь.
'Баба Яга, избушка на курьих ножках — явно нечто, не принадлежащее этому миру, интересно, зачем им понадобился Иван, и связано ли это с расследованием дела вожатых? — мысли чередой сменяли одна другую. Следующие размышлизмы
— О! Вожатая возвращается! Шухер! — это опять курильщики разбежались в стороны.
Я окинул их грозным взглядом, а потом встал посреди полянки, снял украшение и заорал на них мужским голосом:
— А ну марш к конкурсу готовиться!
Парни, подумав, что они докурились до так называемых глюков, и им мерещится вожатая, орущая словно мужлан, вылезли из кустов и замерли словно статуи.
— Неинтересно нам песенки детские придумывать! — заявил один.
— Родители уже надоели, отправляют отдыхать к мелюзге, скучно, — добавил другой.
Я ехидно улыбнулся и, надев украшение на шею, ласково сказал:
— А давайте взрослую придумаем.
Сев на траву, я снял баян с плеч. Никогда не доводилось мне играть на таком музыкальном инструменте. Ну ничего, теперь нельзя оплошать.
Только пальцы коснулись клавиш, как баян сам начал издавать весьма мелодичные звуки, а наркоманы хором запели: 'Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок, сорвем, Дуня, лопушок, лопушок…. Хлопая глазами, крича, я уронил музыкальный инструмент на землю, а мальчишки с воплями: 'Глюки! кинулись на территорию лагеря.
Когда баян замолк, я вновь перекинул его через плечо и тоже направился в корпус. Меня трясло. Мне довелось обрести магический предмет неизвестного действия.
На баян косились все встреченные на пути дети, вожатые и даже Трофимыч, который, окинув взглядом замшелый артефакт, пригласил вечерком зайти на водочку и песенки попеть. Я еле отказался от его лестного предложения. Пил я уже водочку под песенки, с меня хватит.
Дойдя до корпуса, я уселся вместе с забавным инструментом на скамейку у входа. Судя по доносившимся изнутри звукам, репетиция увлекательной баллады о наших с Дураковым приключениях, еще не закончилась. Мотивы стали намного бодрее и напоминали горячо любимые товарищем мотивы 'Короля и шута'. И тут меня позвали:
— Эй, Юля, а почему у тебя баян такой грязный?
Я поднял взгляд. Перед ней стояли Наташа и черноволосая девушка, как та представилась, из пятого отряда.
— Да вот в лесу нашла, — пожал я плечами.
Врать не врал, но и всю правду девушкам вовсе не обязательно выкладывать.
— Думаю, сыграть на нем на празднике, — улыбнулся я им, касаясь рукой клавиш.
— А ты музыкальную школу
— Кеметская арфа, — подмигнул я.
Девушки переглянулись, видимо, разыскивая ответ на вопрос: что же это за инструмент такой экзотический. Но я тут же отмахнулся:
— Не важно. Зато теперь баян имею замшелый, а он народные песни наигрывает, словно гусли-самогуды.
— Дай попробовать! — черненькая прыгала вокруг музыкального инструмента, что я не смог не уступить.
Вожатая пятого отряда села рядом на лавочку и с трудом натянула на плечи грязные лямки. Она, естественно, спросила, почему я не вымою инструмент. И в ответ получила, что только замшелые баяны издают непередаваемые звуки.
Опять, стоило пальцам музыканта нажать на одну из клавиш — инструмент изогнулся и принялся сам наигрывать известные ему мотивы.
— Ах вы сени мои, сени, сени новые мои, сени новые, кленовые, решетчатые! — запевала Наташка под музыку, — Ань, давай 'Калинку'.
Она даже пальцами не шевелила, а из баяна уже вовсю лилась заказанная песня.
— Занятная игрушка! — смеялся подошедший парень-вожатый, — ну, третий отряд с таким всех победит!
Тут артефакт услышал слово 'победит' и начал наигрывать очередную песню 'Этот день Победы порохом пропах… Вокруг Ани с ее странным инструментом начали собираться не только вожатые, но и школьники из всех отрядов.
Курильщики, на которых мне довелось испробовать игрушку, с опаской оглянулись, несколько раз пройдя мимо, но к компании слушающих так и не примкнули.
— Ну все! Репетиция окончена! — крикнул Иван, выйдя на порог корпуса.
Парень обомлел. Такой толпы слушателей он не видел со времен его собственного концерта на кеметских просторах. Только звездой теперь был не он, а незнакомая пока девушка с грязной гармошкой, напевающая старые как мир песни.
— Эй, Вань, мне тут один артефакт передали! — я вскочил с ногами на скамейку и, маша руками, пригласил его спуститься.
Парень подошел к музыкантше и попытался с ней заговорить. Девушка, словно кукла, не двигаясь, сидела, впившись пальцами в клавиши баяна. Толпа тоже, будто загипнотизированная, зачарованно слушала звуки странного инструмента.
— Юля, что это значит? — шепнул он мне, назвав именем Шаулиной для правдоподобности сцены, вестимо.
— А что?
— Все в трансе.
Я попытался прокричать несколько песен в толпу, которые не попадали в такт играемому на замшелом баяне.
— Что это значит, Неб, где ты нашел эту хренотень?
— Это не тень от хреновых листьев, а музыкальный инструмент и ценный артефакт. Мне его странная девица в лесу подарила. Говорит, баба какая-то тебе одолжила.
Мы могли обсуждать что и как угодно, все равно, остальные кроме песен гипно-баяна ничего не слышали.
— Так, а почему на нас с тобой эти звуки не действуют?
Я огляделся. У выхода из корпуса, впав в транс, уже толпились детишки из третьего отряда, народ у скамейки послушно напевал 'Во поле березка стояла', и только два человека могли адекватно воспринимать все вокруг — мы.