Отдельный 31-й пехотный

Хонихоев Виталий

Уходить в тайгу прямо сейчас смысла нету, только заблужусь без толку. Мне нужно направление, мне нужно знать кто противник. Кроме того, быстрый анализ показывает, что даже если Мещерскую и барышню Лан похитили — то в ближайшее время с ними ничего не случится. Никто не похищает женщин только для того, чтобы перерезать им глотку на ближайшем привале. Да и сами эти женщины за себя постоять в состоянии… и как это все так вышло? Почему я не проснулся? Вернее — почему я проснулся так поздно?

— Лейтенант Уваров! — я слышал, как скрипит снег под ногами, слышал дыхание за спиной. Я поворачиваюсь. Уже светает и первые лучи солнца освещают кончики деревьев алым светом, пар вырывается у меня изо рта. Такие же облачка пара вырываются изо рта

у неприметного из Службы Безопасности.

— Нам необходимо объединить усилия — говорит неприметный: — мы не может позволить сейчас разногласия. У меня есть сведения, а вы — сможете разрешить ситуацию наилучшим образом.

— Какие сведения? — спрашиваю я у него. Действительно, у меня преступно мало информации, расслабился тут за постельными утехами, подсознательно воспринимая вагон поезда как крепость на колесах… как свой дом.

— Это Лунг. Выходец из хунхузов, бывший военачальник на службе у Хань. Был обвинен в преступлении и заговоре, но сумел сбежать из тюрьмы перед самой казнью. Он довольно давно тут орудует. Обычно все же он не совершает таких… масштабных нападений. Обычно все намного скромнее. Но нападение ему удается не благодаря его силе. Застать врасплох противника ему помогает некая Паучиха. Кто она такая и как она это делает — никто не знает, однако она умеет погружать людей в глубокий сон. Обычный паттерн их нападения — блокировка пути следования. Само нападение происходит под утро — тогда, когда почти все спят. Бодрствующих они погружают в сон, останавливают состав и спокойно грабят. Потому очищают путь и уходят. Иногда факт нападения вскрывается только по прибытии поезда в пункт назначения. Однако в этот раз все прошло намного… более грязно. Я подозреваю, что это из-за ваших протеже. — говорит неприметный: — из-за полковника Мещерской и Цин Лан. Наверное, они проснулись и устроили… все это… — неприметный обводит рукой окружающий пейзаж. Я смотрю вокруг. На поляне несколько целителей оказывают помощь пострадавшим, там же поднимает свои руки, светящиеся зеленоватым светом, и валькирия Цветкова. У кромки леса, присев на одно колено — вглядывается в следы паренек в темном дэгэле… хотя какой он к черту паренек!

Ну ладно я, а Пахом-то с ним вместе постоянно, как он мог не заметить?! Все же у меня тут слишком много информации, перегрузка и постоянный цейтнот, а все благодаря этим вот господам из СИБ.

— Эй! — машу я рукой «пареньку»: — иди-ка сюда! Как тебя звать-то?

— Булат. — буркает «паренек», вставая с колена и отряхиваясь: — я же говорил…

— Ты мне горбатого не лепи — отвечаю я: — ежу уже понятно что из тебя парень как из меня балерина, а танцую я хреново. Ты же сестра Лан из рода Цин? У тебя секиры «Север-Юг».

— Это не «Север-Юг». — отвечает «паренек» и выпрямляется во весь рост, откуда-то из-за спины извлекает одну из секир и ловко прокручивает ее между пальцами привычным движением. Чтобы вот так небрежно обращаться со своим оружием — надо носить его с собой постоянно, надо тренироваться, надо чтобы каждый миллиметр твоего оружия — стал запечатленным образом в твоей голове. Чтобы чувствовать, а не видеть. Эти вот парные секиры — продолжение ее тела.

— Это «Запад-Восток» — говорит она и снова прячет секиру за спиной: — я — Лин из рода Цин, Мастер Парных Секир.

— Что ты тут делаешь, Лин из рода Цин?

— Для начала, хочу убедиться, что некий ванбадан не оставит мою сестру в лапах грязных хунхузов!

— Похоже вы и в самом деле сестры… ругаетесь вы одинаково. — замечаю я: — а что такое «ванбадан» вообще? Нет, стоп, дурацкий вопрос. Ты знаешь, как их найти? Не следопыт случаем?

— Я знаю только одно. Боя не было. Твоя старая женщина и моя сестра — ушли с ними без драки. — отвечает Лин: — а потом следы обрываются. Словно по воздуху улетели.

— Потому их поймать и не могут — говорит неприметный из СИБ: — никто не может. Как они уходят?

— Вот как… — я оглядываюсь по сторонам: — а где тут можно

карту местности достать? И еще — ты можешь сказать, сколько всего было нападающих?

Через некоторое время я стою над картой, расстеленной на столе в вагоне-ресторане, края карты придавлены солонкой и стаканом в мельхиоровом подстаканнике. Неподалеку о чем-то разговаривают неприметный и комендант поезда. Да, есть тут и такой, оказывается. Тоже одет в форму, правда выглядит она на нем так, словно он не комендант поезда, а какой-то гусар на параде, весь в эполетах и шнурочках аксельбантов.

Они спорят о том, сколько времени нас будет ждать поезд и через какое время уже трогаться надо. Времени ждать пока мы тут будем пропавших барышень искать у коменданта нет, он и так едва ли не полдня потерял, перекрывать железную дорогу только по этой причине никто не будет.

Тем временем я изучаю карту. К сожалению, подробной карты местности нет, есть только карта региона, а это нам дает только обозначения ближайших населенных пунктов. Однако… этого вполне достаточно для начала. Почему? Да потому что такие вот банды не могут существовать в вакууме. Лин, которая сестра-близняшка Ланы — сказала, что на ее взгляд нападавших (или скорее грабителей) — было около двадцати человек на лошадях. Плюс один дракон. Итак, что мы имеем? Двадцать человек минимум. И эти двадцать человек — передовой отряд. Основа. Костяк. У этих людей есть свой лагерь, обязан быть, не спят же они на деревьях. В лагере остались те, кто недееспособен, болен, ранен, слишком стар или слаб. Плюс те, кто занимается хозяйственными делами, то, что вы разбойники с большой дороги — не освобождает вас от необходимости чистить оружие, ухаживать за лошадьми, добывать для них фураж, а для себя — пропитание. Следовательно, общее число отряда Лунга можно смело умножать на два. Итого — сорок человек и столько же лошадей. Почти столько же. Эти люди нуждаются не только во сне и еде, нет. Такое количество человек и лошадей постоянно нуждается в контакте с окружающим миром, их под простыню не спрячешь.

Соль, сахар, спички, табак, водка — это навскидку. Такие вещи в лесу не найдешь, их нужно приобретать в торговых лавках и у людей. Я уже не говорю о патронах, об оружии, об упряжи, подковах, гвоздях, топорах и прочем. Это только городскому жителю кажется, что спрятаться в тайге просто — ушел в лес и все тут. Как бы не так. Как раз в тайге каждый другого знает — пусть и в глаза не видел, но примерно знает кто и где и какой из него человек. Оставляет ли он запас продуктов и спички в зимовье на случай, если заглянет кто. А если берет такие вот «заначки» — благодарит ли хозяина махоркой или хотя бы сложенными аккуратно поленьями.

Каждый, кто в тайге ходит — знает свои владения как пять пальцев. И знает соседей. И по следам определить может — как у него со здоровьем, да повезло ли ему на охоте. А покупают охотники свои соль, сахар, спички и водку с патронами — в одних и тех же местах… это раз.

Второе — не может существовать в тайге отряд практически в полсотню человек с боевыми магами и лошадьми, да так, чтобы местные жители про него не знали. Кроме продажи-покупки и сбыта краденных товаров — еще и социальный аспект есть. Бравые молодцы-разбойники с местными девушками знакомятся, усы свои подкручивают, да под юбки им залезть не против. А уж заговор на то, чтобы не понести — в этом мире каждая деревенская знахарка наложить может. Да и нравы тут, в Сибире попроще…

А вывод отсюда довольно простой — не надо рыскать по тайге, нету у нас следопытов, и даже если бы и были — лошадей нет. Не найдем мы их так. Они уже привычные что так их ищут, по следам, вот и не оставляют ничего. Искать надо там, куда они сами придут потом — там, где им могут продать соль, сахар, спички, патроны и водку с чаем. Потому что ни то, ни другое, ни третье — на деревьях не растет. Потому что таких размеров отряд — закупаться у местных купцов должен просто в промышленных масштабах.