Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»

Аман Ив

Отец Александр был открыт по отношению к другим христианским конфессиям, в частности к католицизму. Его экуменические убеждения, окончательно сформировавшиеся к 1958 году, явились результатом долгих размышлений и поисков. Бесспорно, на него оказали определенное влияние труды В. Соловьева. Сильное впечатление произвела на него также личность Папы Иоанна XXIII: он много читал о нем, когда был студентом [173] .

Он любил цитировать слова владыки Платона, митрополита Киевского, умершего в 1891 году, который говорил, что «наши земные перегородки до неба не доходят».

173

Автобиография. Указ. соч.

Разделение Церкви он объяснял причинами

политическими, национальными, этнопсихологическими, культурными. «Я пришел к убеждению, — писал он, — что Церковь по существу едина и что разделили христиан главным образом их ограниченность, узость и грехи» [174] . Отец Александр считал, что свое разделение христиане должны переживать как всеобщий грех и нарушение воли Христовой. Этот раздел будет преодолен отнюдь не путями превозношения, гордыни, самодовольства и ненависти, но в духе братской любви, без которой не может быть осуществлено христианское призвание [175] .

174

Интервью на случай ареста. С. 305.

175

Мень Александр. Основные черты христиан­ского мировоззрения. С. 28.

Конечно, чтобы восстановить реальное единство между христианами, нужно чудо. И отец Александр верил, что оно произойдет. «Но пока все же возможно преодолевать непонимание, агрессивное отношение друг к другу. Если члены разных общин будут лучше знать друг друга, это со временем принесет добрые плоды» [176] .

К сожалению, не все христиане способны признать достоинство других конфессий. Те, у которых вера не очень тверда, предпочитают замыкаться в себе, не чувствуя твердой почвы под ногами. Как-то один молодой человек стал посещать собрания баптистов и попросил у отца Александра совета, как ему быть. Отец не стал его отговаривать, только объяснил, что тот может оставаться православным, даже если он открыт другим конфессиям. «Ах, как мне неуютно!» — ответил ему молодой человек. В конце концов он стал баптистом. Отец Александр так прокомментировал эту историю: «Видите ли, этот молодой человек мог быть баптистом, не признающим православных, или православным, проклинающим баптистов. Ему нужна была своя маленькая норка. Существует психическое заболевание — боязнь пространства. Кажется, царь Петр Алексеевич страдал им. Он всегда велел себе строить маленькие дома, маленькие комнатки. Ну что ж! Эта болезнь существует также в истории религий» [177] .

176

Прот. Мень А. Прислушаться к бытию // За инженерные кадры. 13.02.90.

177

Последнее интервью о. Александра Меня // Панорама. № 13. Декабрь 1990.

Этот случай он привел в своем последнем интервью, за несколько дней до убийства. И добавил, что совсем недавно два или три человека покинули его приход, чтобы стать католиками. Тогда журналист спросил его, не думал ли он сам когда-нибудь о такой возможности. Отец Александр ответил короткой фразой: «Для меня Церковь едина, и я не считаю это осмысленным» [178] .

Он не одобрял переход из одной христианской конфессии в другую и считал, что межконфессиональные проблемы не могут быть решены индивидуальными переходами. Также он обращал внимание на то, что крупные и действенные центры католицизма находились вне России, в частности в Балтийских странах, и что в России гипотетический переход в католицизм не позволил бы вести активную церковную жизнь [179] .

178

Там же.

179

Прот. Мень А. Евреи и христианство // Вест­ник

РХД. 1976. № 117. С. 115.

Препятствия, чинимые гражданской властью во всем, что касалось активной жизни верующих, не позволяли устраивать регулярные встречи между христианами разных конфессий, как это много лет уже было принято на Западе. Такого рода встречи могли носить только личный характер. Так, некоторые духовные дети отца Александра проводили летние отпуска на берегу Балтийского моря и пользовались этим, чтобы встретиться с литовским католическим священником отцом Станиславом.

Москву в те годы посещал известный католический священник отец Жак Лёв. В молодости, после рукоположения, он нанялся простым рабочим на завод в Марселе, чтобы свидетельствовать о Христе. Потом долго нес служение в бразильских трущобах. Вернувшись в Европу, создал в Швейцарии духовную школу для мирян. Отец Жак приезжал в Москву и с величайшими предосторожностями проводил на квартирах библейские семинары. На одном из них он познакомился с отцом Александром. Отец Александр знал, что отец Жак не думал об обращении людей в католичество. Напротив, он поощрял тех новообращенных, которые намеревались жить полнокровно в собственной православной традиции, составляющей неотъемлемую часть общего богатства единой Церкви.

Отец Александр встречался также с французской монахиней сестрой Магдаленой, которая, следуя пути Шарля де Фуко, основала Братство малых сестер Иисуса. Идеал жизни этой общины — годы безвестности, проведенные Иисусом в Назарете, в простой плотницкой мастерской. Малые сестры во всех концах земли разделяют жизнь самых бедных, самых обездоленных людей. Неся слово любви, сестра Магдалена странствовала по миру в грузовичке. Несколько раз она была и в России, останавливалась в туристических лагерях и молилась в церквах.

Следует упомянуть и об экуменической общине в Тезе, основанной протестантским пастором Роже Шютцем. В это небольшое село на востоке Франции в поисках смысла жизни стали приезжать молодые люди из разных стран мира. Община в Тезе стала центром большого молодежного движения, она пыталась установить связи и с молодежью Восточной Европы, несмотря на существовавшие тогда барьеры. Так, в семидесятые годы братья из Тезе познакомились с христианами России и, в частности, с духовными детьми отца Александра, который проявил внимание к опыту Тезе — как в деле примирения христиан, так и в работе с молодежью.

Среди духовных детей отца Александра было немало евреев. Вообще говоря, большое число евреев среди нового поколения христиан в СССР семидесятых годов можно считать удивительным фактом. Тут следует уточнить, что почти все они не получили никакого религиозного воспитания и росли в атеистической среде, равно как русские и представители иных национальностей, обратившиеся в ту пору. Часто их связи с еврейским народом были чисто этническими, порою они сводились лишь к пометке в паспорте, пресловутого пятого пункта. Подчас человек осознавал свою принадлежность к еврейскому народу только из-за этой пометки. В дальнейшем стали пользоваться эвфемизмом: такой-то не поступил в университет из-за пятого пункта; а у такого-то неприятности на работе, также по причине пятого пункта… При Брежневе антисемитизм под видом борьбы с сионизмом стал составной частью официальной идеологии.

В то же время в некоторых кругах, озабоченных возрождением русской национальной идеи, возник тезис, согласно которому преступления революции вменялись евреям. Надо лишь отличать хороших большевиков (русских) от плохих коммунистов (евреев). Антисемитизм показывал, по мнению отца Александра, желание части советского общества отмыться от ответственности за преступления режима и все свалить на козла отпущения. Для этого достаточно было отыскать особую категорию людей, пер сонифицировать их и сделать ответственными за грехи всего общества.

В качестве примера он приводил разрушение в тридцатых годах храма Христа Спасителя в центре Москвы. Постоянно подчеркивался тот факт, что приказ взорвать храм был отдан евреем Л. М. Кагановичем, одним из приближенных Сталина. Однако народ сопротивления этой акции не оказал, более того, сам участвовал в разрушении тысяч других церквей. На нем лежит часть вины, но признаться в этом очень трудно. Как бы то ни было, требовалось найти виновных, и евреи оказались идеальной мишенью [180] .

180

Последнее интервью о. Александра Меня.