Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»
Шрифт:
В результате атеистического воспитания религия в СССР уже не была обусловлена национальной принадлежностью, как это бывало в прошлом. Подобно тому как русские не рождались православными, так и слово «еврей» не служило синонимом приверженца иудаизма. До революции крещеный еврей автоматически становился русским, теперь такого не было. Между тем многим крещеным евреям было не по себе в русском православии из-за частого смешения православия с русскостью, а также из-за антисемитизма части духовенства. Некоторые находили выход в католичестве. Для тех же, кто избрал православие, отец Александр был, несомненно, ближе многих других, как по духу, так и по происхождению. Он в высшей степени любил свою Церковь, страну, где родился, русскую культуру, которой он был стольким обязан и в которой прекрасно разбирался, русскую святость с преподобными Сергием и Серафимом Саровским, святителем Тихоном Задонским, русские иконы и великих
181
Интервью на случай ареста. С. 305.
«Для христианина–еврея родство по плоти с пророками, апостолами, Девой Марией и Самим Спасителем — великая честь и знак двойной ответственности, как члена Церкви и как члена народа Божьего» [182] . По его мнению, еврей–христианин не перестает быть евреем, но еще глубже начинает осознавать духовное призвание своего народа. Переходя от неверия к христианской вере, он приобщается к Библии, к традициям своих отцов. Еврей, исповедующий иудаизм, связан с крещеным евреем верой в единого Бога, связан Писанием, той же религиозной этикой, тогда как связь с евреем–атеистом — только по крови [183] .
182
Прот. Мень А. Евреи и христианство. С. 114.
183
Там же. С. 115.
Отец Александр утверждал, что Израиль возник не столько как нация, сколько как религиозная община и представлял собою скорее своего рода Церковь, нежели расу. Христианство расширило границы этой Церкви, чтобы туда могли войти все народы [184] .
Если большая часть евреев не принимает христианства, то это лишь еще один эпизод драмы, разыгравшейся между Богом и людьми. Уже Христос сетовал на Иерусалим: «Ты не узнал времени посещения твоего» [185] .
184
Там же. С. 117.
185
Лк. 19,44.
«Эта драма началась с библейских времен. Совершается она и среди других народов. Ведь многие из них частично отошли от христианства. Я счастлив, что могу своими слабыми силами служить Богу Израилеву и Его Церкви. Для меня Ветхий и Новый Завет неразделимы. Впрочем, это бесспорный тезис в христианском богословии» [186] .
Глава 9
Просвещенная вера
Мы проповедуем Христа, вразумляя и уча каждого человека всей мудрости, чтобы привести всех к совершенству через единство с Ним, говорил апостол Павел [187] . Эта воля к наставлению была в центре служения отца Александра. Для этого он использовал любую представившуюся ему возможность.
186
Интервью на случай ареста. С. 305.
187
Кол. 1, 28.
Неутомимо наставлял он в проповедях, бесчисленных беседах и разговорах со всяким, кто к нему приходил, во время постоянных встреч со своими прихожанами. Именно наставление было одной из целей основанных им малых групп.
А главное, его устные наставления продолжались в наставлениях письменных, и написанные они были столь же изобильными. Однажды его спросили, что для него важнее: пастырское служение или писание книг. Он ответил, что не может отделить одно от другого [188] . Книга была одной из форм его служения. Говорить все время невозможно — необходимо и письменное общение с людьми. «Книга — как стрела, пущенная из лука. Пока ты отдыхаешь, она работает за тебя!» [189] По правде говоря,
188
Интервью на случай ареста. С. 300.
189
Леви Владимир. Указ. соч.
Его целью было разрушить преграды, мешающие людям воспринимать Слово Божье. Преграды из культурных установок, предрассудков, готовых идей, запавших в умы стереотипов атеистической пропаганды. «В своих книгах я стараюсь помочь начинающим христианам, пытаясь раскрыть на современном языке основные аспекты евангельского жизнепонимания и учения. Наша дореволюционная литература, к сожалению, не всегда понятна нынешним читателям, а иностранные книги обращены к людям с психологией и опытом иными, нежели наши. Поэтому постоянно существует нужда в новых отечественных книгах. Особенно для тех, кто недавно вступил на путь веры» [190] .
190
Интервью на случай ареста. С. 300.
Кроме того, чтобы поддерживать диалог с советским обществом и отвечать на вопросы атеистов, христиане должны уметь принимать вызов науки, которую официальная идеология объявила несовместимой с религией.
Его первая книга, названная «Сын человеческий», — книга об Иисусе Христе. Она рождалась из бесед с неофитами, начатых сразу после его рукоположения.
Писать свою книгу о жизни Христа он начал еще в отроческие годы. Но только теперь понял, насколько она необходима: ведь для большинства его современников, лишенных всякой религиозной культуры, текст Евангелия слишком труден и без ключа его понимание затруднительно. Многие, замечал он, бросали чтение с первой же страницы из-за длинной родословной в начале Евангелия от Матфея, находя ее скучной и непонятной [191] .
191
Прот. Мень А. Письмо к Е.Н. Aequinox... С. 189.
Отец Александр хотел рассказать сегодняшним людям о земной жизни Иисуса так, чтобы они почувствовали себя ее свидетелями. Для этого он использовал все доступные данные истории, археологии, библейской критики, но при этом неизменно сохранял стиль живой и доступный, рассчитанный на читателя как можно более широкого, и постоянно обращал его внимание на то общее, что есть между жизнью в наши дни и в Палестине времен Христа.
Отрывки из этой книги печатались в виде отдельных статей с 1959 по 1962 год в «Журнале Московской патриархии», в котором, кстати, отец Александр долго не печатался. Полный же текст в течение десяти лет оставался лишь в машинописи. Он давал ее читать близким и непрерывно дорабатывал — вплоть до того дня, когда с текстом познакомилась одна француженка русского происхождения, которая с недавних пор работала в Москве.
Ася Дурова родилась в России до революции. Ее родители эмигрировали и нашли приют во Франции, где она получила образование в католической школе под Парижем. Ася стала католичкой и вступила в монашескую общину, которая содержала эту школу. При этом она оставалась глубоко привязанной к своей родной стране. В 1964 году она с радостью приняла предложение поработать во французском посольстве в Москве. Ее русско–французская культура, приветливость, человеческое тепло очень скоро сделали ее незаменимым на службе человеком.
В посольстве она проработала пятнадцать лет. Все члены дипломатических миссий и иностранный персонал, находившийся в советской столице, были заперты в «золотом гетто» (кстати, большая часть оттуда и не пыталась вырваться), но Ася Дурова не дала себя запереть. После работы она выходила из посольства, с независимым видом проходила мимо милиционера, охранявшего здание (а его задача состояла главным образом в том, чтобы наблюдать за тем, кто из дипломатов куда пошел), и растворялась в толпе, что нетрудно было сделать благодаря типично русской внешности и владению языком — родным языком! Впрочем, на помощь ей приходил и накинутый на голову платок. Ася посещала своих многочисленных русских знакомых, с которыми она подружилась при самых разных обстоятельствах. Многие из них недавно крестились, поэтому она прилагала все усилия, чтобы оказать им духовную помощь в глубоко экуменическом духе, поскольку сама отнюдь не рассматривала свой приход в Католическую Церковь как разрыв с православием.