Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие
Шрифт:
Жизнь отца Александра и есть такой путь. Своей жизнью и своей смертью он доказал, что это возможно.
Вы помните слова апостола: «Говорю вам тайну великую: мы все изменимся». Речь шла о духовном преображении нашей плоти после второго пришествия. Но вначале мы должны измениться духовно уже здесь и сейчас. У нас это получается не слишком хорошо. Но не будем унывать: опыт поражений учит нас больше, чем опыт побед.
Несмотря на серьезность сказанного, не хотелось бы, чтобы мы горевали в этот вечер. Это ведь огромное счастье — знать, что отец Александр был с нами и что он с нами остался. Его путь не был путем унылого аскета, который себя непрерывно истязает. Его жизнь была необычайно
КАЗНЬ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ.
К шестилетию со дня смерти [40]
Когда приближается очередная годовщина убийства отца Александра, люди начинают спрашивать: нашли наконец? нашли кого-нибудь?
— Нет, не нашли, — отвечаю я. — И не найдут.
— Но почему? Разве следствие закончено?
Дело передано в Генеральную прокуратуру и, стало быть, не закрыто. Следствие, по–видимому, продолжается. Но как оно ведется?
40
Опубликовано в «Литературной газете» 4 сентября 1996 г.
Вряд ли у кого-то повернется язык назвать убийства Листьева, Холодова, Кивелиди чисто уголовными преступлениями да к тому же результатом случайного стечения обстоятельств. Между тем, когда речь заходит об о. Александре Мене, всё меняется: следственные органы отстаивают эту версию с маниакальным упорством. Однако именно 9 сентября 1990 года на лесной тропинке, ведущей на станцию Семхоз, было совершено первое в новейшей истории России заказное политическое убийство.
Курс на уголовно–бытовой характер преступления был взят с самого начала. Иных мотивов те, кому надлежало расследовать дело, не усматривали. Об этом заявил тогдашний министр внутренних дел Баранников через несколько дней после убийства (фактически до начала следствия). Это же повторили позднее бывший директор ФСК Степашин и нынешний министр внутренних дел Куликов. «Мы убеждены в этом» (откуда такая уверенность?), — публично заявляли высокопоставленные лица. Убийство Александра Меня «никоим образом не связано с политикой, это обычное бытовое преступление» (бывший и. о. Генерального прокурора России А. Ильюшенко, 2 декабря 1994 г.).
Такая ориентация сразу же отсекала поиски иных путей и заводила (и успешно завела) следствие в тупик. Масса времени и сил ушла на разработку версий о причастности к убийству родственников о. Александра, его близких, его соседей (прежде всего жителей Семхоза братьев Бобковых). Все эти обвинения рассыпались в прах и даже, как заявила авторитетная инстанция, «были сфальсифицированы». (Кем? Никто за это не ответил.) К ноябрю 1994 г. почти 400 человек, в основном уголовники, «выразили желание» взять преступление на себя. Само следствие за годы своей работы назначило на роль убийцы в общей сложности около 20 кандидатов.
В декабре 1994 г. Генпрокуратура объявила, что преступник найден и, более того, полностью признал свою вину. Очередным кандидатом оказался москвич Игорь Бушнев. Следствие уверяло, что убил он о. Александра по чистой случайности, приняв его за одного из хулиганов (!), которые накануне вечером (8 сентября 1990 г.) избили Игоря в электричке и вытолкнули из поезда на платформе Заветы Ильича.
При порядках, царящих у нас в местах предварительного заключения, не составляет труда выбить из подследственного любые признательные показания. При этом необязательно применять физическое воздействие — достаточно шантажа, угроз, весьма эффективного морального давления. Как это делается,
28 мая этого года начался суд над Бушневым, в ходе которого прокурор, не видя доказательств его вины, отказался от обвинения. Бушнев был оправдан.
Таким образом, подтвердилось, что очередной «сознавшийся» — липовый убийца, и, стало быть, реальные преступники (а их, по признанию самого следствия, было двое) не найдены…
А разве найдены убийцы Кеннеди? Что, у американцев плохие юристы? Нет, юристы прекрасные, опытные, и в этом случае усилия были поистине экстраординарными. Создавались комиссии, следственные бригады, были закрытые и открытые слушания. И… ничего. Версий сколько угодно, а убийцы не найдены, не названы (если не считать Освальда).
Дело, очевидно, в том, что ищут не там и не те. Результат столь плачевен, потому что ищет, похоже, тот, кто спрятал.
Убийство о. Александра — второе убийство Кеннеди (не по духовному смыслу, а по методам исполнения). Это тоже работа профессионалов. Концы слишком глубоко схоронены. Слишком мощные силы заинтересованы в том, чтобы пустить следствие по ложному следу.
Несколько лет назад по телевидению показали квазидокументальный официозный фильм об этом преступлении. Что же мы услышали? Работник МВД заявил, что удар топором «нанес человек маленького роста, возможно, женщина» (?). И далее: «Удар был скользящим и особой опасности не представлял» (?!). Но я-то помню, что сказал мне следователь: удар был столь мощным и столь точным, что мог бы свалить и быка — от него нельзя было оправиться.
В том же фильме некая психологиня с горящими глазами убеждала нас в том, что о. Александр был одержим страхом, который в последние дни перед смертью развился до степеней невероятных. Иначе говоря, жертва сама спровоцировала преступление — на то есть наука виктимология.
Злонамеренность подобных утверждений очевидна для всех, кто знал Александра Меня. Свидетельствую: я не встречал в своей жизни человека более бесстрашного. Всегда полагавшийся на волю Божию, он боялся, думаю, лишь одного: оказаться недостойным любви Творца.
Справедливости ради следует сказать, что один из прежних руководителей следственной группы, Иван Лещенков, заявлял, что убийство о. Александра «было тщательно спланировано», и, более того, выдвигал иную, идеологическую версию: священник поплатился за то, что разлагал Русскую Православную Церковь изнутри, пытаясь подменить ее особой «еврейской церковью». Не хуже и другая придумка следователя: Александр Мень пал от руки сионистов, поскольку отговаривал евреев–христиан ехать в Израиль. Впрочем, обе «догадки» принадлежат отнюдь не Лещенкову: давно и упорно они муссируются в «патриотической» прессе.
Более перспективными выглядят версии, выдвинутые в сентябре 1991 г. Управлением КГБ по Москве и Московской области:
«1. Убийство совершено на великодержавной националистической почве.
2. Убийство совершено в интересах просионистски настроенных элементов с целью создания общественного мнения о серьезных антисемитских проявлениях в СССР (еще один вариант «патриотической» версии. — В. И.).
3. Убийство совершено в интересах идейных противников А. Меня в общественно–религиозной деятельности.