Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков
Шрифт:
Более того, по мнению батюшки, христиане обязаны молиться за неверующих, за тех, кто гонит Церковь; ибо в их неверии виноваты своим поведением христиане. Люди сеют злые семена и, когда они всходят, сами зло и пожинают. В этом наказание Божие, а не в громе, молниях и землетрясениях.
Вот почему в то время, как церковные диссиденты боролись с внешними притеснениями Советского строя, отец Александр в своих проповедях призывал к покаянию не государство, а членов Церкви.
Нельзя сказать, что слова батюшки были совсем лишены политической окраски и безобидны для власти. Достаточно вспомнить, что он говорил о святых и мучениках.
И можно было не говорить специально о преступлениях коммунистической диктатуры; из проповеди ясно следовало, как христианин должен относиться к подобным режимам. Батюшка рассказывал об опричниках, о карательных царских отрядах, и всем было понятно, что он говорил о КГБ, который так же врывался в дома, бросал в тюрьмы инакомыслящих, мог объявить изменником и врагом народа кого угодно.
Такая проповедь при Советской власти была всем понятна. Аналогии были очевидны, особенно для тех, кто помнил о том, что творилось в стране в 30–40–е годы.
5
В советское время сам отец Александр и многие его прихожане могли в любой момент стать жертвами политических репрессий. К этому надо было быть готовыми, и батюшка укреплял мужество своих духовных детей, рассказывая о жизни подвижников ранней Церкви. Так, в проповеди о любимом им священномученике Игнатии Богоносце отец Александр предлагал нам образец смелого свидетельства подлинной веры:
«Однажды, это было в первые века Церкви Христовой, воины везли в Рим на казнь осуждённого. Много раз им приходилось это делать. Обычно они конвоировали людей мрачных, озлобленных, отчаявшихся. За ними следовали родные, близкие, которые плакали, которые прощались с этими осуждёнными навсегда. Но на сей раз везли они человека необычного. И как только они приплывали на корабле к пристани, или входили в очередной город (а им предстояла дальняя дорога), — каждый раз они удивлялись. Удивлялись и самому арестанту, и людям, которые повсюду встречали его.
Он не был похож на обычных преступников. Казалось, он ехал не на смертную казнь, а на радостную встречу. Казалось, он с нетерпением ждал этого часа, хотя был он ещё человек нестарый. Его встречали люди, падали ему в ноги, целовали руки, приветствуя его как христианского епископа. Они говорили ему: “Не оставляй нас, отец наш”, а он отвечал им: “Пусть ваша любовь не мешает мне стать пшеницей Божией. Я знаю, что меня должны отдать на растерзание диким зверям, но пусть плоть моя будет перемолота, как бывает перемолота пшеница, когда из неё выпекают добрый хлеб. Нет у меня другого желания, как пострадать за Господа”.
Звали этого человека Игнатий. Был он родом из Антиохии и был епископом тамошней Церкви… Его называли Богоносцем, и сам он это имя принял. Когда судья на допросе спросил его: “Почему тебя, Игнатий, епископ христиан, называют Геофором, Богоносцем?” — он отвечал: “Да, так называют меня, потому что в сердце своём я всегда ношу образ Своего
И когда судья всячески пытался склонить его к отречению от веры, чтобы смутить и поколебать паству, епископ Игнатий сказал: “Только теперь, когда ты меня осудишь, уподоблюсь я Своему Учителю и Господу”.
Он был осуждён и специально отправлен в Рим для публичной казни, чтобы как можно больше людей увидело его смерть и устрашилось, чтобы увидев, что он поколебался, быть может, и сами бы поколебались.
Ожидая своего смертного часа, Игнатий проделал долгий, по тогдашним понятиям, путь. Из Сирии в Рим, по дорогам, по морю на кораблях, от порта к порту, все ближе и ближе к месту своей казни. Они хотели превратить его путешествие в пытку, однако для него эта дорога стала путём торжества. Его всюду встречали христиане; в то время их было уже много, несмотря на то, что не прошло ещё и восьмидесяти лет со дня Воскресения Христова и Пятидесятницы.
Во все Церкви отправлял он свои послания, и к счастью, некоторые из них дошли до нашего времени. И сейчас, читая его слова, мы узнаем, что значит обетование Христово: “Блаженны изгнанные правды ради, ибо ваше есть Царство Небесное”.
Блаженны! Мы всегда думаем, что человек гонимый, теснимый, находящийся в скорби, — это человек с помрачённым сердцем. Но вот мы видим Игнатия Богоносца, который изгнан правды ради, и не только изгнан, но и на смерть ведом, но он блажен, он счастлив!
Епископ Игнатий говорит в своём послании: “Только теперь я становлюсь учеником Христовым”. Он за честь почитает стать мучеником, он ожидает встречи с Господом как самой высокой радости в своей жизни. В его посланиях нет и следа колебаний, страха или уныния. Почему? Откуда такая сила? Ответ заключён в самом его прозвище — Богоносец!
Игнатий носил Христа в сердце и уподобился Ему. Поэтому и шёл он на смерть, как на Воскресение. Поэтому он был блажен — изгнанный правды ради. Поэтому он был счастлив, что удостоился потерпеть за Господа…
…Можем ли мы сказать о себе, что мы блаженны? Нет! …Мы с вами мало похожи на блаженных и радостных… А почему? Почему, когда нам дан Крест Христов, мы это Обетование на себе не ощущаем? А только потому, что мы не подражаем таким людям, как Игнатий— епископ Антиохийский, Богоносец. Он носил Христа в сердце… А разве мы не можем? Он принял Его в свою душу… А разве мы не должны? Разве тогда не будет для нас честью и блаженством потерпеть, испытать трудности?
Так святой Игнатий указывает нам путь к счастью не только в мире покоя и радости, но и в беде, и в страданиях, и в несправедливости… Путь один: познай Своего Господа, познай как можно глубже! Через молитву, через Священное Писание, через Святую Чашу, через размышление, через любовь, веру и надежду. Познай Его! Введи в своё сердце! Будет с тобой Христос — будешь блажен. И тогда ничто не страшно. Тогда мы будем знать, что претерпевший до конца воистину спасён будет. Спасен тот, кто приведён пред лицо Господа и соединился с Ним вовеки».