Отец Иакинф
Шрифт:
Роман В. Н. Кривцова "Отец Иакинф", представляющий собой дилогию — "Путь к Великой стене" и "Время собирать камни", — произведение необыкновенное во многих отношениях. Перед нами едва ли не первый в нашей отечественной литературе роман профессионального востоковеда. Роман, в котором обнаруживается органическое сочетание познавательной основы с образной стихией.
Предлагаемое читателю произведение — открытие весьма своеобычного и почти неведомого мира. Нашему взору предстают здесь живописные картины прошлого, к которому восходят традиции взаимосвязей России и Китая, пути познания русскими жизнедеятельности, культуры и духовных интересов
Книга знакомит нас не только с Россией первой трети XIX столетия, но и с жизнью восточных народов — китайского, монгольского, маньчжурского, их давними традициями, верованиями, обычаями. В. Н. Кривцов при этом обнаруживает аналитическое исследование материала, обращается к достоверным источникам, освещает исторические и социальные события с научной добросовестностью и объективностью, что не может не вселить в нас полного доверия к достоверности повествования.
Во введении к роману В. Н. Кривцов отмечает, что оставленный Иакинфом в истории нашей культуры след так значителен, что давно пора воскресить из мертвых этого большого ученого и интереснейшего человека, попытаться воссоздать не только внешние события, но и внутренний мир его жизни, увлекательной и трагической.
Справедливость этого суждения самоочевидна. Суть, однако, в том, что сам по себе сюжет, даже наиболее увлекательный, не становится фактом литературы. Тут необходима его встреча с искусством. В лице В. Н. Кривцова мы видим редкостное сочетание глубокого знатока материала и оригинального писателя. Именно это и сделало возможным воссоздать в художественной форме волнующую историю жизни Иакинфа, показав ее в многоплановой взаимосвязи человека и общества.
Блестящий исследователь Китая, Иакинф положил начало научному китаеведению в России. Дальнейшая судьба этой отрасли востоковедения неразрывно связана с его именем, которое навсегда вписано в историю нашей отечественной науки. Но не только удивительной талантливостью и преданностью науке прославил себя "вольнодумец в рясе".
В романе "Отец Иакинф" — повести о подвиге человека и исследователя — автор раскрывает читателю свою концепцию внутренней сущности Иакинфа — мыслителя, ученого, человека. Делает он это с неизменным писательским тактом. И здесь нельзя не видеть художественной правды о жизни, об окружавшей Иакинфа реальности. "Какая, — писал Горький в 1900 году, — вообще задача у литературы, у искусства? Запечатлевать в красках, в словах, в звуках, в формах то, что есть в человеке наилучшего, красивого, честного, благородного… В частности, моя задача — пробуждать в человеке гордость самим собой, говорить ему о том, что он в жизни — самое лучшее, самое значительное, самое дорогое, святое и что кроме его — нет ничего достойного внимания" {Горький М. Соч., т. 28. М., Гослитиздат, 1949–1955, с. 125.}.
Отсюда — наши эстетические требования к художественному произведению, которое призвано оздоровлять, укреплять нравственные начала в человеке, побуждать к позитивным поступкам. В. Н. Кривцов показывает нам, как психологические потрясения его героя не проходят бесследно, рисуя Иакинфа натурой столь же сложной, сколь и незаурядной. Нравственное впечатление и рождаемое им воздействие, без сомнения, исходят от душевного здоровья, моральной чистоты художника.
Главный герой, изображенный В. Н. Кривцовым в романе "Отеи Иакинф", — лицо исторически достоверное. Сохранившиеся биографические сведения о нем не вызывают никаких сомнений.
Никита
Сцена пострижения Никиты несомненно принадлежит в романе к наиболее ярким и запоминающимся.
"Через несколько часов лязгнут над головой ножницы и отсекут не только волосы, но и само имя его… Исчезнет из мира Никита Бичурин, и встанет на его место новопостриженный… Он даже не знает своего нового имени, — инок услышит его лишь в час пострижения, вместе со всеми. В эту минуту он должен будет проститься не только со своим прошлым, но и с будущим, со всем, что значимо и ценно для него в этом мире".
Пострижение Бичурина было совершено, однако, не по его призванию, и шаг этот имел для него трагические последствия. Среди других биографических материалов заслуживает внимания свидетельство Николая Малиновского, находившегося вместе с Иакинфом в ссылке в Валаамском монастыре. "Он, — отмечал Малиновский, — сомневался в бессмертии души" {Алексеев М. П. Пушкин и Китай. — В сб.; А. С. Пушкин и Сибирь. Иркутск, 1937.}. На атеистические убеждения Иакинфа указывается и в других биографических источниках. Известно, что в человеке нередко заключено нечто трудно объяснимое с позиции здравого смысла. Об этом сказал Кант: "Есть две вещи, совершенно не объяснимые с точки зрения рассудка — Бог в небесах и нравственный закон внутри нас".
С возрастающим интересом следит читатель за дальнейшей судьбой героя.
В 1800 году Иакинф становится учителем высшего красноречия в Казанской духовной академии, которую он только что окончил. Автор романа показывает нам, как самыми верными друзьями Бичурина становятся книги, с которыми ему будет суждено не расставаться всю жизнь.
"Каждый вечер, вернувшись из академии, он садился к столу, придвигал свечу и читал древних и новых, совершенствовался в латыни и греческом, листал старые хроники. С яростным ожесточением казнил он себя за легкомыслие, за мальчишескую самонадеянность, за дерзкие несбыточные мечты. Нет, любовь и счастье не для него. Ему не нужны пустые мечтания… Иная жизнь его ждет. Служение науке — вот его стезя, его призвание".
Есть люди, как бы созданные для счастья. Иакинф, говорит автор, принадлежал к их числу. Его радовал свежий ветер с Волги, скрип снега под ногой, гул скакавших под гору весенних потоков, редкая книга, отысканная в академической библиотеке.
Дела по службе между тем шли своим чередом. Сразу по пострижении, оставаясь в Казани, он был зачислен в соборные монахи столичной Александро-Невской лавры и 22 июля произведен в иеродиаконы. Через год, 25 августа 1801 года, его посвятили в сан иеромонаха, а в ноябре того же года совершенно неожиданно для него препоручили управление Иоанновским монастырем, в котором было определено ему жительство по пострижении.