Отец подруги и я
Шрифт:
Я кивнула, вытирая слезы. Откуда в моей сумке таблетки? Кто их подкинул? Ведь кто-то же подкинул, потому что испугался, что полиция обнаружит. Вся надежда на камеры. Хотя Ростислав Андреевич сказал, что в Машкиной комнате нет видеонаблюдения, если передача произошла там, то мы никогда не узнаем, кто виновен. Если только сама Маша не назовет имя этого человека. Но это — не я!
Ложусь на кровать прямо в одежде и сворачиваюсь калачиком. Слезы душат меня и капают на подушку. Мне страшно. Вдруг меня посадят? Запрещенные вещества — это ведь уголовное наказуемое преступление.
Пусть
***
Девочка спала в гостевой спальне в позе эмбриона. Платье задралось, обнажая белые упругие бедра. На полу аккуратной кучкой лежат чулки, которые были на ней весь этот безумный вечер. Уже 6 утра, но мне даже в голову не придет сейчас любоваться рассветом.
Я прилег на кровать рядом с ней, придвинулся ближе и обнял ее. Она не проснулась. Устало прикрываю красные от перенапряжения веки. Надо бы поспать. Теперь уже можно, ведь я знаю имя человека, который виновен в том, что я чуть не потерял дочь.
И это была не Ксения.
Где-то в глубине души я знал, что девчонка не виновата, но был слишком зол, поэтому накричал на нее. Просто необходимо было выпустить пар. Сожалею, что ей пришлось это пережить.
Вдыхаю запах ее волос и крепко прижимаю к себе хрупкое девичье тело. Ее попка упирается в мой пах, и я стараюсь не замечать своей реакции на соприкосновение наших тел.
«Спать!» — командую самому себе.
Представляю ее лицо, когда она проснется…
***
Я сплю и ощущаю, что мне трудно дышать. Мне тяжело, потому что на мне лежит чья-то тяжелая рука. Нет, это невозможно, мне снится сон, что я лежу не одна, а с мужчиной. Поворачиваю голову и вижу лицо спящего Ростислава Андреевича. Чтобы убедиться в том, что не сплю, протягиваю руку и слегка касаюсь подушечками пальцев его колючих щек. Чувствую!
Как я оказалась с ним в одной постели? Прокручиваю в памяти последние минуты вчерашнего вечера. Он жестоко обвинил меня в умышленном преступлении и отправил спать. Но потом пришел ко мне и лег рядом. Почему? Нашел доказательства моей невиновности? Иначе его бы здесь не было.
Пытаюсь снять с себя его руку. Тяжелая!
— Куда собралась? — сипло спрашивает он, не раскрывая глаз, и прижимает меня к себе.
— Ростислав Андреевич, я…
— Доброе утро, Ксения.
В мой зад отчетливо упирается что-то твердое. О, нет… Боже! Вот так ситуация. Впервые в жизни просыпаюсь с мужчиной. Как я могла не почувствовать ничего ночью, или когда он там пришел? Но не думаю, что он позволил себе что-то лишнее со спящей девушкой. Но сейчас-то я проснулась, а у него утренняя эрекция. Надо бежать!
— Доброе. Можно мне встать в туалет?
Он отпускает меня и переворачивается на спину. Подхватываю чулки с пола и выбегаю из гостевой спальни.
— Вернись потом, — кричит мне в след.
Ага, щас прям, думаю. Приму у Машки душ и свалю отсюда на все четыре стороны. Похоже, мы в доме одни. Запираю спальню, чтобы не вздумал
Встаю под теплые струи душа и блаженствую. По-хорошему нужно выйти к Ростиславу Андреевичу и спросить, реабилитирована ли я в его глазах? Но я боюсь. Мы наедине, а, значит, он может позволить себе всякие… вольности.
Уйти, не прощаясь? Но я хочу знать, кто виновен в Машкиной беде. Выключаю душ и иду одеваться. Думаю, Маша будет не против, если я позаимствую у нее старый спортивный костюм.
Облачаюсь в вещи подруги, подсушиваю волосы и иду по длинному коридору. Где искать Машиного отца? Вряд ли он все еще лежит в гостевой. Ведь прошло уже полчаса.
В спальне Ростислава Андреевича раздается какой-то шорох. Иду туда и вижу его в одном полотенце, намотанном вокруг бедер.
— Ой, простите, я не знала, что Вы не одеты, — накрываю глаза ладонью.
— Да все нормально, заходи.
— Я подожду внизу, пока Вы оденетесь, — говорю и пулей лечу вниз.
Я успела рассмотреть его широкую грудь, густо покрытую черными волосками. Черт, это так… мужественно! Вот бы провести ладонью по его груди и ощутить жесткость волосинок. На плече у него какая-то татуировка, кажется, змея. А его тело… На нем ни единой жиринки. Рельефный торс и упругий живот. Когда он только успевает заниматься спортом?
Сижу внизу на диване и дергаюсь, как на иголках. Надо бы попить кофе и съесть что-нибудь, но стесняюсь без Маши хозяйничать на кухне.
— Пойдем завтракать, — спускаясь по лестнице, сказал Ростислав Андреевич.
На нем футболка поло, шорты и кроссовки — все белоснежное, как будто только из магазина. Волосы еще влажные после душа. Встаю с дивана и иду за ним на кухню. Прерываю неловкое молчание вопросом: «Помочь?». Просит нарезать сыр и ветчину. Остальное берет на себя.
Спустя минут десять наш стол выглядит весьма аппетитно.
— Я каждый день готовлю для Маши завтрак, — признается Ростислав Андреевич.
— Это очень мило.
— Тебе кофе с молоком?
— Да, пожалуйста.
Он как будто специально тянет с разговором. И сама первая боюсь начинать. Вот сижу и маюсь.
— Ешь, давай. После того, что вчера случилось, нам необходимы силы.
— Вы узнали, кто дал Маше таблетки?
— Узнал, — кивает.
— Кто?
— Скажи мне, пожалуйста, Ксения, каким макаром здесь оказался Влад Востриков? — спрашивает сквозь зубы.
— Я пригласила, — стыдливо опускаю глаза.
Вот сейчас выскажет мне все, что думает по поводу нашего посещения его спальни и валяния на кровати. Припозорилась, конечно, перед Машкиным отцом.
— Но зачем? — недоумевает. — Он… тебе понравился? Вы встречаетесь?
— Нет. Просто один парень — Богдан, дружок Тима, сказал, что поспорил на меня. Что… ну…
— Переспит с тобой? — догадывается мужчина.
— Да, — краснею я.
Ну и темы приходится обсуждать с Машкиным фазером!