Отечество. Дым. Эмиграция. Русские поэты и писатели вне России. Книга первая
Шрифт:
Летом Шмелевы жили в деревне, где писатель возился в огороде, сажал цветы и разводил подсолнухи, каждому из которых давал имена знакомых писателей: Андрей Белый, Саша Черный и т. д.
В эмиграции Шмелев много писал – около 20 книг, в том числе несколько крупных романов – «Няня из Москвы», «История любовная», незаконченные «Солдаты» и «Пути небесные». В течение 17 лет работал над очерками дореволюционного русского быта «Лето Господне». Книга «Лето Господне» – не идиллия, не утопия, не миф, это эпос русской жизни, как и другая книга, «Богомолье».
«Шмелев прежде всего русский поэт по строению своего художественного акта, своего содержания, своего
Всё, что написано Шмелевым, отличается от «Жизни Арсеньева» Бунина и от «Путешествия Глеба» Бориса Зайцева тем, что в их центре – не жизнь и судьба отдельной личности, не воспоминание о «светлом рае» детства конкретного человека, а жизнь и судьба России.
А язык? А языковые обороты? «Осадил рюмку водки», «на палубе пороло дождем»… «Это – пламенное сердце и тончайший знаток русского языка… Шмелев, на мой взгляд, – отмечал друживший с ним Константин Бальмонт, – самый ценный писатель из всех нынешних». «Шмелев теперь – последний и единственный из русских писателей, у которого можно поучиться богатству, мощи и свободе русского языка», – сказал Куприн на 60-летии Шмелева в 1933 году.
Подобных отзывов можно привести много. Но, объективности ради, следует упомянуть и критику в адрес писателя. Некоторые критики не принимали монархизма и православия Шмелева, все «старое, исконное и кондовое», что было в России и которое он защищал. Обвиняли в «полицейщине» и «черносотенстве». Эти упреки и нападки были вызваны тем, что Шмелев «осмелился защищать историческую Россию против революции», против новой России.
Против чрезмерной «русскости» Шмелева протестовали в основном эмигранты молодого поколения, особенно усердствовал Георгий Адамович. Он говорил, что всё, что пишет Шмелев, – это-де «мертво», и «соляночка на сковородочке», и «струна, на которой легко играть», и многое другое.
22 июля 1936 года умерла жена Шмелева, ее потерю он мучительно переживал. До этого «трепыхающийся и беспокойный человек», как называл себя сам Шмелев, впал в уныние и хандру, но работать не переставал.
К Шмелеву неожиданно обратилась незнакомая женщина из Голландии с письмом. Бредиус-Субботина. Мистика: ее имя и отчество совпадали с женой писателя – Ольгой Александровной… Они переписывались 10 лет. Эпистолярный роман? Писатель называл другую Ольгу последней любовью и последней музой. «Милый лебедь! Пробуйте полет!».
Полета не получилось, ибо, когда они встретились, Шмелев был слишком стар и болен… Он перенес операцию и отправился на поправку здоровья в обитель Покрова Божьей Матери в 150 километрах от Парижа. В день приезда с ним случился сердечный приступ, и Иван Шмелев там и скончался 24 июня 1950 года в возрасте 76 лет. В Бюсси-ан-От он собирался закончить роман «Пути небесные». Но не закончил и сам отправился в путь…
К началу Второй мировой войны Шмелев питал иллюзии, что Германия освободит Россию от большевизма. Когда его обвинили в коллаборационизме, он заявил: «Фашистом я никогда не был и сочувствия фашизму не проявлял никогда». Шмелеву просто был ненавистен советский строй.
И последнее. Первое монографическое исследование, посвященное глубинам религиозного духа Шмелева, создал немецкий литературовед Вольфганг Шрик. А фундаментальное
Россия, как всегда, опаздывает с признанием своих пророков и кумиров. Одно лишь сделано благородное дело: перенесены останки Ивана Сергеевича Шмелева с кладбища в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем на кладбище Донского монастыря в Москве. Шмелев в это перенесение верил: «Знаю, придет срок – Россия меня примет».
Ремизов: кудесник и чародей русского слова
Алексей Михайлович Ремизов (1877, Москва – 1957, Париж). Прозаик, драматург, публицист, художник-каллиграф. И нужно добавить: скоморох, колдун, юродивый.
«Интересный писатель А. Ремизов! Как хороши его миниатюры из “Посолони” – это ароматные травы, окропленные росой, сверкающие алмазы!.. Ни слова простого не скажет Ремизов: здесь щипнет, там кивнет, там бочком подлетит, из пальцев козу сделает – козой-козой набегает, там чебутыком подкатится, и вдруг расплачется, разрыдается. Насмешливым вопленником умеет быть Ремизов. Многому нас научил. Уж и смеялись мы его забавам, и плакали. Мы его любим…» (Андрей Белый. Из рецензии. 1907).
«Сам Ремизов напоминает своей наружностью какого-то стихийного духа, сказочное существо, выползшее на свет из темной щели. Наружностью он похож на тех чертей, которые неожиданно выскакивают из игрушечных коробочек, приводя в ужас маленьких детей.
…Маленькая сутуловатая фигура, острая бородка, заканчивающая круглое грустное лицо, огромный трагический лоб и волосы, подымающиеся дыбом с затылка, – всё это парадоксальное сочетание линий придает его лицу нечто мучительное и притягательное, от чего нельзя избавиться, как от загадки, которую необходимо разрешить» (М. Волошин. Лики творчества).
Согласен с ним Добужинский: «Внешность Ремизова была необыкновенной (в старости, в Париже, он уже совсем согнулся), курносый, в очках, с огромным лбом и торчащими во все стороны вихрами, он походил на “чертяку” или колдуна из его сказок…» (М. Добужинский. Встречи с писателями и поэтами).
Встречаясь с Ремизовым на чужбине, Андрей Седых вспоминал: «Дома неизменно сидел за столом в вязаной бабьей кацавейке, поверх которой он надевал еще разные “шкурки”. Но главное – вышитая золотом татарская тюбетейка, на ногах – плед – ему всегда было очень холодно. Смотрел внимательно через толстые стекла очков, приглаживая на голове рожки – пучочки черных волос… Печатали его мало… Он грел на бокале с горячим кофе свои озябшие руки и тихонько жаловался:
– Это ведь правда: меня не читают. И печатают только потому, что фамилия известная, – для коллекции. А читать – нет!.. И так уж повелось, меня всю жизнь люди не признавали. И когда вхожу в редакцию, чувствую: “Опять, думают, пришел!”»
А теперь вернемся к началу.
Алексей Ремизов – купеческий сынок, получивший воспитание в патриархальном старомосковском духе. Его детство было мрачным. Мать его не любила, ибо он был пятым нежеланным ребенком. И все его юные годы прошли при полном безразличии к нему со стороны окружающих. В дальнейшем Ремизов всю жизнь утверждал себя в образе гонимого судьбой и непонятого людьми писателя. Будучи студентом, увлекся революционными идеями, дважды подвергался аресту и высылался вначале в Пензу, потом в Вологду.