Отель «Белый носорог»
Шрифт:
Вот было бы здорово — купить такой трактор! Может, тогда ему удалось бы воскресить ферму. Но цены!
Пенфолд со вздохом перевернул страницу. «Остановить туземцев, выгоняющих из дома больных и немощных членов семьи, чтобы они умирали под открытым небом!» — требовал один читатель. «Кто хозяин кенийского золота: чернокожие, белые или король?» — страстно вопрошал другой.
— Недурная мысль! — воскликнул Пенфолд, обращаясь к жене. — Знаешь, как туземцы борются с бабуинами, уничтожающими их кукурузу?
Сисси и не подумала оторваться от книги. Пенфолд продолжал:
— Один парень из Трансвааля рассказывает: они поймали одну обезьяну, остригли наголо, окрасили в голубой
Сисси не удостоила его ответом.
Пенфолд пробежал заголовки. «Кампания против сумасшедшего муллы в Сомали». «Городские крысоловы применяют капканы «Брейк-Бэк Ниппер». «Индийцы крадут страусиные яйца для мечети». «Выборный комитет по сексуальным посягательствам туземцев на европейских женщин распущен за отсутствием инцидентов».
И почему законодательное собрание в Найроби подняло такой шум вокруг билля против колдовства? А возня вокруг колоний строгого режима и телесных наказаний? Впрочем, на родине еще хуже. Безработица. Забастовки шахтеров. Хлопоты с розовыми социалистами. В Ирландии неспокойно. Немцы не хотят платить военные репарации. Копят силы для реванша? Несомненно. В последнее время от них все больше неприятностей. Эти никогда не изменятся, подумал он, вспомнив, как фон Леттов снял сапоги и три недели топал по бушу босиком, потому что у многих солдат не было обуви.
— Кажется, у меня опять начинается ангина, — сказала Сисси. — Сейчас все болеют. Проклятая страна!
Пенфолд как раз наткнулся на объявление: тонизирующее средство «Петоген» — от нервов. Как раз то, что нужно, но она не согласится. Или вот — соли «Алки». «Засорение кишок способствует образованию в организме отравляющих веществ». Нет, это тоже не подойдет.
— Почему бы тебе не попробовать пилюли Бичема?
— Ты невнимателен, мое сокровище, — раздраженно заметила Сисси. — Они от запоров и закупорки желчных протоков. Все дело в этом ужасном климате.
— Извини, дорогая. В таком случае прими четыре порошка хинина.
Он посмотрел, какая погода была в прошлом месяце в Лондоне, и отложил газету. Низкая температура и повышенная влажность в Уилтшире…
— Сказать, чтобы тебе принесли ужин на подносе?
— Господи, разумеется, нет.
— Ужин через полчаса, милорд, — уточнил Оливио.
— Отлично. Надеюсь, будет пастуший пирог из импалы? Мне, пожалуйста, несколько маринованных манго на отдельной тарелке и чуть-чуть «Радости джентльмена». С нами кто-нибудь ужинает?
Положение владельца караван-сарая дает определенные преимущества, лениво размышлял Адам Пенфолд. Главное — им с женой редко выпадает ужинать тет-а-тет. Вокруг всегда крутятся гости. Сегодняшний вечер грозил стать исключением. Собак нет — о чем разговаривать? Или это будет один из тех безмолвных ужинов, когда он слышит хруст брюссельской капусты у себя во рту, а Сисси шевелит губами только затем, чтобы пожаловаться на слуг? А как прелестны были эти губы в молодости!
— Еще не разобрал почту, Оливио? — Пенфолд взял один конверт с изображенным на марке трехмачтовым парусником. — Из Лиссабона? Должно быть, для Фонсеки. Надо отдать португальцам должное: у них отличные марки. Каждая нация хоть на что-нибудь, да способна. Извини, Оливио, это тебе. Авот точно такая же марка. На этот раз — для Фонсеки. Я ему сам отдам.
— Хорошо, милорд.
Карлик засунул свою корреспонденцию между складками кушака и спустился по лесенке, досадуя, что от него ускользнуло письмо для Фонсеки.
В своем бунгало он прислонился к притолоке и потянул носом воздух. В гостиной было темно, но
Он зажег керосиновую лампу и, голый, уселся на кушетку. Почесался и распечатал конверт.
«Многоуважаемый сеньор Алаведо!
Мне выпала почетная миссия — уладить ваше дело на предложенных вами условиях — одна пятая часть вашей доли наследства. Пусть даже этой миссии сопутствуют определенные трудности — на первый взгляд ваши претензии представляются мне вполне обоснованными. В Португальском королевстве и его разбросанных по всему свету владениях незаконное происхождение не может служить препятствием для получения наследства. Церковь и монарх оказывают покровительство каждому, кто родился на территории, находящейся под их юрисдикцией.
Я изложил основные моменты вашего дела секретарю кардинала и удостоился аудиенции. Его преосвященство приветствует, как доказательство истинной веры, ваше намерение пожертвовать церкви одну пятую вашей доли наследства. Но он настаивает на том, чтобы, прежде чем определить размеры вашего имущества, церкви была возвращена золотая табличка, которую покойный архиепископ вывез из монастыря Св. Моники в Гоа.
Секретарь кардинала — набожный и в то же время деловой человек. За символический знак внимания и памяти — который всего лишь даст ему возможность содержать скромную усыпальницу по дороге в его родную деревню и, может быть, достроить фамильную часовню — он несомненно обеспечит достойную организацию дела».
Протяжные стоны из спальни отвлекли Оливио. Он поправил ошейник, с отвращением чувствуя запах псины. Дрянная девчонка — чем это она занимается? Разве он не запретил ей самостоятельно ублажать себя — ведь это его привилегия! Но, возможно, она не в силах сдержаться, думая о нем? Оливио с усилием вернул свое внимание церкви.
«При всем том могут возникнуть трудности с вашим кузеном, Васко Фонсекой. Я уже имел беседу с адвокатом сеньора Фонсеки, типичным агрессивно настроенным консультантом коммерческих кругов. Пребывая в полном неведении относительно существования вашего превосходительства, вышеупомянутый юрист впал в ярость и отверг мое предложение о разделе имущества поровну. Очевидно, он пошлет своему клиенту соответствующие инструкции.
Не отчаивайтесь, сэр, и не теряйте веры в то, что ваше дело — правое и получило благословение самой матери-церкви. Я приложу все усилия для восстановления справедливости.
Ваш преданный слуга, доктор Гонсало Баррето».
Итак, в ближайшее время Фонсека узнает о притязаниях родича! Оливио вернулся было к началу письма, но стоны и вздохи из соседней комнаты оторвали его от этого занятия. Дрожащими руками он вложил листок бумаги в конверт и спрятал под соломенным тюфяком, чтобы позднее перепрятать в несгораемую шкатулку под кроватью. Оливио затянул широкий кожаный ошейник так, как ей нравилось, и встал на четвереньки.
Глава 32
Не давая Энтону с Эрнстом немедленно броситься на реку, Шотовер воскликнул: