Отель для страждущих католиков
Шрифт:
Сопротивляться не было смысла. Я выдохнула, обвила его руками, и мы стали целоваться. Целовались так, словно хотели съесть друг друга. Попутно я расстегивала на Марселе джинсы, а он стягивал с меня халат.
Какие мысли? Какое «нельзя»? Какая мораль, нравственность, какая-такая Кристина??…
Это как в сказке про козленочка. Так была сильна жажда, что человек напился из лужи, зная, что станет козлом. Как-то так… Я отлично помнила русские сказки…
Напоить жаждущего – благородство, накормить страждущего – благородство, а утолить сексуальный голод с женихом близкого тебе человека – разврат, аморальность,
Кое – как, наполовину раздевшись, мы, наконец, занялись сексом не на расстоянии, а в непосредственной близости…
… Вряд ли такое у меня когда-нибудь было. Это дикое животное желание и страсть… Хотя все произошло быстро… Мы просто утолили жажду… Раньше мне требовалось влюбиться, томиться, а в сексе распаляться, чтобы загореть… А тут – вот так, сразу, слету, и такое блаженство…
После мы долго целовались, как бы благодаря друг друга, вместо того, чтобы стыдливо разбежаться по углам. Как-то все вышло естественно, что ли… Не знаю, как сказать… Но стыдно мне не было. Вот уж удивительно… Я предала Кристину, а мне не было стыдно…
– Еще по чашечке кофе, хорошо? – пробормотала я.
– Отлично.
– А я – в ванную. Наконец-то приведу себя в порядок. Сваришь?
– Ну, конечно. Оденусь, и сварю нам кофе. Иди, не беспокойся.
Уже стоя под душем, я вспомнила, что не захватила с собой платья. Опять влезать в халат? Не знаю… Я сейчас выйду накрашенная, причесанная, и в этом коротком шелковом халатике без пуговиц? Нет. Так нельзя. С Кристиной или с подругами – можно, с любовником – можно, с мужем, но не при женихе же чужом так щеголять… Нет, не годится… Я приоткрыла дверь и крикнула Марселю:
– Принеси мне из шкафа какое-нибудь платье, на твое усмотрение!
И задумалась. Можно ли было это делать? Может, нужно было накинуть халат и самой взять? Но не хотелось выходить. И я уже красила глаз. И как-то опять это вышло просто… Даже странно… Такого со мной никогда не было. Чтобы чужой человек, чужой жених, и не просто чужой, а жених близкого тебе человека, а все так просто, будто уже сто лет знакомы, просто на расстоянии, а тут вдруг встретились…
Дверь резко распахнулась.
– Я выбрал вот это, – протянул мне платье Марсель, рассматривая меня.
Я стояла голая у зеркала и начинала красить второй глаз.
– Спасибо.
– Думаю, оно тебе безумно идет. Под цвет твоих глаз. Сама шила?
– Конечно.
– Ты что-нибудь покупаешь?
– А как же. Вязаные вещи, джины, верхнюю одежду и обувь.
Я взяла у Марселя легкое, ярко – зеленое платье. Мне оно тоже очень нравилось. Может быть, именно в этом платье я бы сегодня и пошла в ресторан.
– Ты просто богиня, – тихо сказал Марсель, продолжая меня рассматривать. – Разреши мне нарисовать тебя. И слепить тебя.
– Ты – художник? – изумилась я. – Или скульптор?
– И то, и другое. У меня своя галерея искусств.
– С ума сойти. И ты презираешь цвет фуксии и просто голубой цвет?
– Я презираю моду у мужчин на оттенки розового цвета и не люблю геев.
– Ясно.
– Так ты согласна?
– Да.
– Спасибо.
– А
– Сейчас уже будет готов. И горячие бутерброды. Я проголодался.
– Да. Я тоже. Ужасно хочу есть.
– А я ужасно хочу тебя снова. Но время поджимает.
– Да. Жаль.
– Да. Жаль… Не буду тебя целовать. Не остановлюсь.
– Да. Не нужно… Я тоже не смогу остановиться… Нам нужно остыть. Кофе, сигареты, разговоры про свадьбу.
– Как же без этого, – усмехнулся Марсель.
– Как же без этого… Закрой дверь. Пожалуйста.
*** *** ***
Когда я вышла из ванной, уже накрашенная, причесанная, одетая, меня ждали кофе и горячие бутерброды. И Марсель. То есть, он не стал без меня есть, пить, даже курить. Я улыбнулась.
Без слов, молча и быстро, мы расправились с кофе и бутербродами и закурили. Я откинулась на спинку кресла, пустила колечки дыма в потолок и спросила:
– Зачем тебе Крис? Почему ты женишься на ней?
– Ты же знаешь Кристу. Ты должна понимать, что такая, как Крис – это формула идеальной жены.
– Нет. Не понимаю. Объясни.
– Она хочет сидеть дома, наводить уют, печь пироги и слушать мужа. Замужество для нее – высшая социальная ступень. Все, что ей нужно для счастья. Она скромна, верна, не очень любит секс, хотя никогда не откажет. Очень удобная жена, согласись.
– Нет. Не соглашусь. Может быть, это идеальная формула для тебя. Так что это субъективная формула, то есть, и не формула вовсе. Особенно интересно в плане секса. Чем интересна мужу… ммм… почти фригидная жена?
– Она будет разрешать мужу… ммм… гулять, и делать вид, что не знает о том, что он…ммм… гуляет.
– Трахает чужих женщин, – сформулировала я. – И для чего тогда жениться? Чтобы трахать чужих женщин? А не проще ли их трахать, будучи свободным?
– Увы, нет. Мне 26 лет. Пора жениться. А то матушка сомневается по поводу моей ориентации, – Марсель невесело усмехнулся. – Того и гляди, отпишет от меня все наследство. Мне бы этого не хотелось. Еще матушке хочется нянчить внуков. А еще общество, которое тоже, того и гляди, начнет собирать обо мне нелепицы. Возможно, от моей же матушки. Это репутация. Так что я спасаю свою репутацию и создаю нужную репутацию своей жене. Взаимовыгода. Жена получает свой статус, сидит дома, кашеварит на кухне, дарит свекрови внуков, не занимается сексом, за редкими исключениями, типа исполнения супружеского долга для рождения внуков для свекрови, которых она и отдаст свекрови с радостью. Я получаю репутацию серьезного, женатого мужчины, обо мне не сплетничают, матушка не отписывает от меня наследство. Каждый живет так, как хочет, но под прикрытием. Но правила соблюдены.
– Хм… Что за наследство? Оно стоит того?
– Да. Стоит. Это художественная галерея. Я являюсь ее директором, управляющим, генератором идей, сам иногда выставляю свои работы. И как картины, так и скульптуры. Так что не думаю, что обо мне поползут слухи о неверности. Натурщицы мне всегда были нужны. Как и всем художникам. А я – женатый художник. И натурщицам я дам понять о том, что женат до конца дней своих.
– Так ты – художник? – изумилась я. – И ненавидишь цвет фуксии?
– Не ненавижу. Не люблю, когда мужчина носит женские цвета. Для меня цвет фуксии – женский цвет.