Отель Вавилон
Шрифт:
К сожалению, компания из четыреста пятидесятого заказала всего три бутылки «Моэ». Никакими выгодами тут и не пахнет. Поэтому я с трудом заставляю Денниса оставить в покое мобильный и отправляю его утихомирить молодежь. Советую сказать, что в противном случае все гости моментально вылетят вон. Деннис соглашается и с готовностью снова идет наверх. Видимо, надеется, что опять наткнется на свою парочку в самом неподходящем месте. Но он возвращается слишком быстро.
— Кучка молокососов, — фыркает Деннис и идет через вестибюль к своему месту. —
Деннис садится за стол, а от парадного входа к стойке зигзагом направляется человек. На нем костюм в клетку «принц Уэльский».
— Похоже, я поторопился с выводами, — говорит Деннис, подмигивая. — Все только начинается! — добавляет он, прикрыв рот рукой.
— Здравствуйте, сэр. Чем могу быть полезен? — спрашиваю я, когда человек берется за стойку, чтобы не упасть.
— Фамилия Джоунс, и я забыл, в каком я номере, — сообщает он. От него разит перегаром.
— Ясно, сэр. — Улыбаюсь. Случай отнюдь не из ряда вон. — Я проверю в компьютерных записях.
Мистер Джоунс наваливается на стойку. Глаза у него красные, от пиджака несет табаком; к запаху спиртного примешивается вонь пота; вероятно, он веселился в каком-нибудь клубе. Набираю на клавиатуре его фамилию и не обнаруживаю ее в списках.
— Похоже на то, что вы у нас не зарегистрированы, сэр, — говорю я.
— Что? — спрашивает мистер Джоунс, резким движением головы выдергивая себя из лап дремоты.
— Скорее всего вы не зарегистрированы, — повторяю я.
— Зарегистрирован, — с трудом произносит он.
— В записях нет вашей фамилии.
— Посмотрите еще раз.
— Хорошо, сэр, — говорю я. — Но поверьте, в этом нет особой надобности.
— Как это понимать «нет надобности»? Надобность есть, черт возьми. Я лично тут зарегистрировался. Шесть часов назад. Посмотрите в долбаный компьютер еще раз. — Мистер Джоунс начинает повышать голос и указывать на меня пальнем. Красные жилки на его носу становятся багровыми.
— Шесть часов назад у стойки был я, сэр. Мне очень жаль, но я вас не помню.
— Какое мне, на хрен, дело, кого вы помните или не помните. Моя фамилия Джоунс! Я здесь остановился. Дайте мне наконец чертов ключ! — Мистер Джоунс так наклонился над стойкой, что его едкое дыхание раздувает мои волосы, точно струя фена.
— Простите, но у нас в записях вашей фамилии нет, — произношу я как могу спокойно.
— Да к черту ваши записи и то, что меня в них нет! Я лично, черт возьми, зарегистрировался здесь! Чертовых шесть часов назад!
— Вы уверены, сэр?
— Намекаете на то, что я чертов врун? — Мистер Джоунс ударяет по стойке рукой.
Деннис встает из-за стола и направляется к нам. Для человека, который не выносит вида крови, он выглядит чересчур храбрым.
— Потише, сэр.
— Потише? — Мистер Джоунс поворачивает голову. — А это
— Швейцар, сэр, — говорит Деннис.
— Катись-ка ко всем чертям! — орет мистер Джоунс, упирая руки в бока.
— Простите, сэр, но вы здесь не зарегистрированы, — опять повторяю я.
— Да я все время, черт бы вас всех побрал, останавливаюсь в чертовом «Дорчестере»! — ревет мистер Джоунс прямо мне в лицо. — Каждый чертов месяц! Почти всегда, когда приезжаю в чертов Лондон!
— Вероятно, там вы остановились и теперь, — говорю я. — Может, отправитесь в «Дорчестер» и выясните?
— Хм? — удивляется мистер Джоунс, от смущения сокращаясь в размерах. — Я что, не в «Дорчестере»?
— Нет, сэр, — отвечаю я.
— «Дорчестер» вверх по улице, — говорит Деннис, осторожно поворачивая мистера Джоунса к вращающейся двери.
— Ну и хорошо, — заявляет мистер Джоунс по пути к выходу. — Я даже рад, и в таком месте никогда не поселился бы. Чертова дыра!
— Совершенно верно, мистер Джоунс, — говорит Деннис, помогая двери вращаться. — Пошел к черту, — бормочет он сквозь стекло, любезно махая рукой.
02.00–03.00
Деннис все еще любезно машет, когда в вестибюль входит шейх в сопровождении человек шести арабов. Приветствие Денниса всех немного обескураживает, но они целенаправленно идут в сторону бара, их белые одежды и тряпицы на головах колышутся при каждом шаге.
Любопытно, хватит ли у Джино сил. Время слишком позднее, в этот час старший бармен обычно уходит домой. Но ради семи клиентов из богатых нефтью стран Персидского залива наверняка снова повесит пальто на крючок и с удовольствием выставит в ряд самые дорогие напитки. Впрочем, он, вероятно, до сих пор весь в работе — я не видел, чтобы мистер Мастерсон с проститутками выходили из бара.
— Кто эти ребята? — Деннис садится за стол Тони и начинает выдвигать и задвигать ящики.
— Понятия не имею, — отвечаю я.
— Думаешь, его друзья?
— Нет. По-моему, они не в приятельских отношениях.
— Товарищи по бизнесу?
— Возможно.
— Арабы вечно беседуют о делах в совсем неподходящее для этого время. Что-то у них не в порядке с биологическими часами, — говорит Деннис, смахивая с рукава пушинку. — Просыпаются к чаепитию, на завтрак пьют чай со сливками, а ужинают в три ночи. Сумасшедшие.
Он совершенно прав. С приходом августа все первоклассные отели Лондона до отказа наполняются людьми из стран Персидского залива. Посреди лета на Ближнем Востоке несносная жара, потому-то самые богатые из его жителей переселяются на целый месяц в «Лейнсборо», «Дорчестер» или «Савой», занимают все «люксы», а порой и целые этажи. В некоторых местах настолько ревностно стараются угодить гостям-арабам, что подают в номера барбекю и даже национальные арабские блюда, в общем, могут приготовить и целого ягненка. А арабы любят попировать среди ночи.