Отелло с кочергой
Шрифт:
Над ухом просвистел каменюка. Прорезая просеку в зарослях, он снарядом ушел в сторону Иртыша. Семен Петрович сбросил куртку в надежде, это остановит погоню. Штаны решил не отдавать до последнего. Они слетели сами. Тесемка, игравшая роль ремешка, порвалась, и штаны остались на тропе. Налегке Семен Петрович быстро оторвался от погони.
Опять он нудил всеми частями истомленного солнцем тела. В то время как часы показывали десять минут второго. Семен Петрович устало сел в чаще на корягу. Расслабиться не давали комары. Они старались куснуть в самые
На берегу страстно обнималась парочка. Ей был до фонаря окружающий солнечный мир. Семен Петрович пристально наблюдал из кустов. Но без сладострастного интереса. В происходящем средь бела дня интиме его интересовала только яркая малиновая юбка на песке. Казалось бы, джинсы парня больше подходили для Семена Петровича… И размер почти тот же…
Вот только, если бы парень поступил логичнее. Юбку-то он снял с дамы, а джинсы, несмотря на жару, оставил на себе.
Даже юбку Семену Петровичу не так просто было незаметно стащить, а уж джинсы — тем более. Он пополз к юбке. Сцена для кинооператора была объеденье. Особенно — вид сверху. Речная волнишка. Дышащий зноем песок. Упоенная счастьем парочка. И голый деловой мужчина, разведчиком в тылу врага ползущий к юбке. Вот он уже рядом, да истрепанные нудизмом нервы сдали в шаге от юбки. Мужчина вскакивает на ноги, хватает трофей и вихрем летит в кусты.
— Ой! — говорит девушка.
— Плевать, — говорит парень. — Новую куплю… Потом…
После долгого нудизма Семен Петрович чувствовал себя в юбке прекрасно. «Пусть думают: я шотландец», — вышагивал он босыми ногами по горячему асфальту дороги, ведущей в город. Голову покрывала пилотка из вчерашней газеты, опаленные загаром плечи — пончо из сегодняшних лопухов.
Времени дойти в срок к вахтовому автобусу хватало. Но это, если ориентироваться на часы Семена Петровича. На самом деле, ночной заплыв стоил получасовым отставанием. Об этом Семен Петрович с ужасом узнал, войдя в город. В данной ситуации про дом с переодеванием думать не приходилось.
И опять бы доброго кинооператора…
Полуголый, красный, как рак из кипятка, мужчина в юбке бежал по утомленному солнцем городу. Юбка языками малинового пламени моталась вокруг волосатых жилистых ног. Лопуховое пончо обтрепалось. Газетная пилотка расползалась от пота. Прохожие весело тыкали пальцем в маскарадного Семена Петровича. Последнему было не до вопроса «как я выгляжу?» Он побеждал быстротекущее время. Но и время не хотело сдаваться. Ровно в пять Семен Петрович был на финише.
Где зашатался от известия о финансовом крахе «Монолита».
Домой вернулся убитый горем. На что жена упала в обморок от радости. Пикниковые друзья принесли ей похоронную весть: от мужа одни плавки остались.
А он хоть и в юбке, но живехонький.
— Черт с ней, с работой! — вытирала жена обильные слезы счастья. — Хорошо, что не утонул!»
«А хорошо ли? — философски
Он поделился с женою терзаниями совести.
— Так она, поди, на берегу и работает, — сказала супруга.
Чем и успокоила совесть Семена Петровича.
ГОРЕ ГОРЬКОЕ
Когда-то они вместе бегали на лыжах и по девушкам, теперь были разной степени бизнесменами. В результате Костя Сутункин раскатывал на «БМВ», Толик Синявин ездил на «Ауди», Гена Журавкин мотался на «шиньоне», то бишь двухместном «Москвиче»-фургончике. Их бизнесменства никаким боком не пересекались, как раз поэтому друзья изредка собирались семьями.
На этот раз к себе пригласили Сутункины. Костя снимал застолье на видеокамеру. Он недавно приобрел данный аппарат, еще не наигрался досыта.
— Высший класс! — возбужденно отрывался от объектива перехватить рюмашку и грибок. — Прикиньте, лет через пятнадцать какой будет исторический документ! Вика со Светкой уже невестами станут.
— А мы старыми бабками, — весело продолжила взгляд в будущее раз-наряженная в платье с обширным декольте супруга Синявина, которая ничуть не верила, что когда-нибудь на нее наедет старость.
— Мне сейчас предложи кто купить фильм, где я на горшке, — сказал Костя, — «БМВ» отдал бы не задумываясь.
— Я раз летом на горшке напрягаюсь, — вспомнил Толик, — вдруг петух, скотина, подлетает и бац под глаз клювом!
— Представляешь, сейчас бы у тебя эти кадры? Обхохочешься смотреть, р как ты верхом на горшке глазенки Е выпучил, тужишься, и вдруг петух!
— Стул после петушиного терроризма, наверняка, жидкой консистенции стал? — предположил Гена.
— Отец этой скотине тут же голову топором секернул! А у меня на всю жизнь шрам остался.
Сидела компания друзей, выпивала-беседовала, в один момент надумала позабавить себя демонстрацией интеллектуальных достижений наследников. Костя документировал достижения на видео.
Пигалица Вика Сутункина ходила в дорогой детский сад с сильно иностранным уклоном. От горшка два вершка соплюшка, половину русских букв не могла толком выпустить изо рта, но пропищала на чистейшем языке Шекспира песню «Битлз». Потом прогундосила стихотворение на французском.
— Еще на фортепиано отдадим, — с гордостью сказала Сутункина.
«Е-мое, — подумал Журавкин, — моя-то Светка что умеет?» И испепеляюще посмотрел на жену, которая никакой инициативы в развитии дочки не проявляла. «Тут с утра до вечера задница в мыле, мотаешься побольше заработать, а ей, кроме сериалов дебильских да „тетриса“ идиотского, ни хрена не надо».
Шкет Синявиных вышел со скрипкой. Казалось, его пальчонками только фигушки воробьям крутить да в носу ковыряться. Он же ловко заперебирал ими по струнам, задвигал взад-вперед смычком, извлекая музыку.