Отголоски тишины

Малком Энн

— Как тебя зовут, Веснушка? — спросил он, его взгляд стал томным.

— Лекси.

Мои мысли все еще были о его поцелуе. Я погрузилась в них, возможно, потому, что никогда не делала этого с мальчиком, которого только что встретила. Забудьте, я никогда не делала этого ни с одним настоящим мальчиком. Только в фантазиях с участием давно умерших музыкантов и героев боевиков.

— Лекси, — повторил он.

Я пришла к выводу, что никогда еще мое имя не звучало более потрясающе, чем когда горячий парень передо мной произнес его своим хриплым голосом.

— Киллиан, — представился он.

— Еще

бы, — выпалила я, даже не задумываясь.

Он приподнял бровь.

— Еще бы?

Блин.

— Эм, ну, конечно, такого парня, как ты, звали бы Киллиан. Я бы не удивилась, если бы тебя звали Хитклиф. Без фамилии, — пролепетала я, как идиотка. — Ты шотландец? — предположила я, и мой разум неохотно представил, как он верхом на коне, одетый в офигенный килт, уносит меня в свой замок.

Мне пришлось по-настоящему тряхнуть головой, чтобы вернуться в реальность и вырваться из страны грёз. В ней я прожила половину своей жизни. Большую часть времени это приносило пользу, но сейчас мне не хотелось убегать из реального мира.

При моем движении головой глаза Киллиана слегка округлились, но ухмылка осталась.

— Ирландец, — поправил он. — Любопытно, что ты думаешь о таком парне, как я. Скажу сразу, я совсем не похож на этого засранца Хитклифа, только не в отношении хорошеньких блондинок, — пообещал он.

Между нами что-то произошло. В наступившей тишине возникло нечто почти осязаемое. Его льдисто-голубые глаза не отрывались от моих, а я не могла отвести от него взгляд. Походило на очередное погружение в мои фантазии, но на этот раз не в одиночку. Это не я решила сбежать от мира и отправиться в другой, предложенный книгами или музыкой. Дело было в нем. Эти льдисто-голубые глаза манили меня, заставляя отгородиться от всего. В их глубинах таилось обещание, которого я не понимала, но хотела исследовать.

— Эй, малой, разве ты не должен полировать покрышки или подметать гараж? — прервал момент глубокий голос, и я быстро заморгала, когда Киллиан лениво оторвал свой взгляд от моих глаз.

Он посмотрел на кого-то поверх машины и показал недокуренную сигарету.

— Перекур, — небрежно ответил он, будто того, что произошло между нами, на самом деле не было, будто мне это привиделось.

Я уставилась на него, когда он бросил на меня последний взгляд, за который я уцепилась, потому что этот взгляд обещал, что я не сплю и не страдаю приступом галлюцинаций. Он обещал нашу общую с ним тайну. Невозможную связь, которая имела бы смысл только в книгах, потому что между людьми не возникало подобной связи за пять минут разговора, не в реальной жизни.

Я подпрыгнула, когда дверца со стороны водителя открылась, и в машину села мама, ее голубые глаза смотрели на меня с обвинением.

Я сглотнула, пытаясь взять дыхание под контроль.

— Что? — невинно спросила я.

Надеялась, мой голос даст понять, что мне нечего скрывать. Это не сработало, поскольку я никогда ничего не скрывала от мамы. Она была моим лучшим другом. Я рассказывала ей все. До этого момента. Что-то, чего я не совсем понимала, предостерегало меня держать это при себе и не рассказывать женщине, которую я полностью обожала и уважала, оставить это между мной и Киллианом, незнакомцем, о котором я ничего не знала.

Мама недоверчиво подняла бровь, будто

мой лоб был прозрачным, и она могла видеть каждую содержащуюся там мысль.

— Не строй из себя дурочку. Малоизвестная русская литература на твоих коленях делает игру недостоверной.

Я села прямее. Следовало стараться сильнее, если я хотела скрыть от нее правду о своих чувствах. Лучший способ сделать это — отвлечь и положиться на крайнюю ненависть мамы к чтению всего, что не касалось знаменитостей.

— Льва Толстого едва ли можно назвать малоизвестным. Он считается одним из лучших писателей всех времен, — сообщила я ей.

Она закатила глаза.

— В этой книге полторы тысячи страниц.

Я подняла бровь.

— И?

— И этой книгой можно потопить маленькую лодчонку или использовать как оружие, чтобы сбить с ног даже самого твердолобого нападавшего, — сказала мама с полной серьезностью.

Я поборола улыбку.

— Я использую ее по прямому назначению.

Она не осталась в долгу с ответом.

— Сомневаюсь, что ее прямое назначение — лежать на коленях у девочки-подростка, пока мальчик-подросток пускает ей дым в лицо.

Мой восторг от отвлекающих маневров быстро рассеялся, но, к счастью, меня спас голос, позвавший маму из-за капота машины.

Мама указала на меня пальцем.

— Мы еще не закончили, — предупредила она.

Как только она ушла, я откинулась на сиденье.

Не понятно, что именно я так отчаянно пыталась утаить от мамы. Мне было почти стыдно за то, что я так упорно это делала. Мама не была из тех, от кого мне приходилось что-то скрывать. Но это принадлежало мне. Чтобы лелеять и беречь это маленькое чувство. В любом случае, я сомневалась, что дело пойдет дальше; мальчики, вроде Киллиана, не интересовались такими девочками, как я. Поэтому я решила просто оставить это при себе.

Пару минут я просидела в машине без дела, раздраженная поднятым капотом, мешавшим мне наблюдать за происходящим. Ладно, лишавшим меня возможности глазеть на Киллиана.

Бездумно сунув книгу в сумку, — обычно я относилась к своим книгам с тем почтением, которого они заслуживали, — я выбралась из машины, чтобы еще раз погрузиться в опьяняющее присутствие Киллиана.

Обогнув машину, я столкнулась не только с опьяняющим присутствием Киллиана. Трое других мужчин в кожаных жилетах стояли полукругом возле мамы. Один очень горячий лысый парень болтал с ней и улыбался. Я сосредоточилась не на нем, и даже не на Киллиане, чьи глаза остановились на мне, когда я появилась в пределах видимости. Я пристально смотрела на самого крупного мужчину среди всей компании. Того, кто хмуро глядел на мою маму.

На Зейна.

Мы познакомились с ним пару дней назад, когда он помог нам поменять колесо. Он жил с нами по соседству. Судя по всему, говорил он мало и пугал большинство людей. Его массивная фигура, многочисленные татуировки, грозные серые глаза и окутывающая его аура кричали об опасности. Почти уверена, что к этой цели он и стремился, поскольку за тот небольшой промежуток времени, что я провела в его присутствии, ни разу не видела, чтобы он улыбался. Но он нуждался в улыбке. Некая часть меня инстинктивно понимала это и чувствовала себя с ним комфортно. Он заслуживал улыбку. Поэтому я широко ухмыльнулась ему.