Отголоски тишины

Малком Энн

— Хочешь, спрошу у них, не согласятся ли они попозировать, пока ты будешь писать с них картину? — раздался рядом со мной мамин голос.

Я подпрыгнула от неожиданности. Не знала, что она так быстро выйдет из грузовика.

Я наклеила на лицо улыбку.

— У меня есть все, что нужно. Нарисую по памяти, — парировала я.

Она закатила глаза и обняла меня за плечи.

— Пошли, пора убираться отсюда, пока ты не решила купить себе мотоцикл, — сказала она, уводя нас от здания клуба.

Я подавила желание оглянуться в последней отчаянной попытке увидеть

его. Уверена, он-то уже обо мне забыл.

Глава 2

Я не могла перестать думать о нем. Что за нелепость. Я никогда не обращала внимания на мальчиков, даже и близко нет. Я зачитывалась бесчисленным количеством книг на всевозможную тематику, великими литературными произведениями, которые только попадались мне в руки. Сестры Бронте, Диккенс, Фицджеральд. Заслушивалась каждой песней, которую считала жизненно необходимой. Курт Кобейн. Боб Дилан. Джим Моррисон. Стиви Никс. Все, это было частью моей души, большинство вдохновлено, призвано и создано любовью и симпатией. Так что я была знакома с концепцией любви в абстрактном смысле.

Но никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что действительно почувствую что-то похожее на то, чем вдохновлялись некоторые из моих любимых авторов. Мне хватало ума осознать, что это не любовь, это просто смешно, но вид его иссиня-черных волос и струйка дыма, вырывающаяся из его рта каждый раз, когда я закрывала глаза, граничил с безумием.

После возвращения домой из кино мама не отставала от меня с вопросами о Киллиане. К счастью, мне удалось сбить ее со следа, небрежно отозвавшись о нем, что при обычных обстоятельствах не сработало бы. Мы с мамой были на одной волне, и если отбросить ее ненависть к литературному величию, она была сообразительной. Она бы поняла, что я скрываю что-то о Киллиане.

Так бы и произошло, не будь ее мысли заняты другим мужчиной, который тоже был тогда в гараже.

Зейном.

Она тоже пыталась скрыть то, что между ними возникло, но я не была идиоткой, и хотя взрослым нравилось думать, что подростки слепы к таким вещам, я это видела. Я видела, пожалуй, больше, чем мама.

Я видела Зейна. Видела его за образом крутого парня, которым он, казалось, прикрывался. Его что-то преследовало. Даже не представляю, что это могло быть, но по его взглядам, которые он бросал на маму, я понимала, что она, возможно, сможет ему помочь. И он, возможно, сможет помочь маме с тем, что преследовало ее.

Она думала, что этого я тоже не замечаю. Очень старалась быть счастливой и подарить мне жизнь, полную смеха, что ей удавалось. Я считала себя самой счастливой девушкой на свете, у которой была одновременно и мама, и лучшая подруга, а также Стив и Ава, которые не приходились мне родней, но я считала их бабушкой и дедушкой. Я дорожила окружающей меня любовью. Но также видела тени, омрачающие мамино лицо, когда она думала, что я не смотрю, и ее странный взгляд на Стива и Аву, когда я впервые спросила о своем отце, которого никогда не знала. В мамином прошлом скрывалась некая тайна, нечто потенциально ужасное, от чего

она, скорее всего, меня защищала.

Мне с моим романтическим духом хотелось, чтобы наша жизнь превратилась в какой-нибудь роман. Чтобы мама и Зейн влюбились, исцелили друг друга, и мы снова заставили бы Зейна улыбаться. Сами мы все время улыбались и смеялись. Что-то подсказывало мне, что Зейн тоже нуждается в улыбках и смехе.

Вот о чем я думала, закрывая шкафчик: как свести маму и Зейна. Поэтому подпрыгнула, когда поняла, что к соседнему шкафчику кто-то прислонился.

Тот, о ком я мечтала.

— Веснушка, — поприветствовал он, не сводя с меня глаз.

— Эм... Киллиан, привет, — заикаясь, пробормотала я, прижимая книги к груди, чтобы не уронить их ему под ноги, как неуклюжая дурочка.

Одним плавным движением книги исчезли из моих рук и надежно угнездились в его мускулистых руках.

Прозвенел звонок, и Киллиан оттолкнулся от шкафчика.

— Тебе не обязательно нести мои книги, — быстро возразила я, осознавая пристальное внимание ребят, проходивших мимо нас. Девочек в особенности. Большинство из них бросало на меня убийственные взгляды. Я с трудом заводила друзей, потому что за обедом слушала музыку в наушниках или читала книгу. Так что еще не успела найти общий язык с компанией девушек. Но я знала, как девчонки сходили с ума по Киллиану. Все до единой. И с той встречи в гараже несколько дней назад я понимала, почему.

— Какой у тебя урок? — спросил он, игнорируя мои слова и обращенные на нас взгляды.

Казалось, он действительно ничего не осознавал; каждая капля его внимания была сосредоточена на мне. Это, мягко говоря, нервировало. Люди, особенно подростки, никогда не уделяли вам полного внимания. Они залипали в телефоны или витали в своих мыслях. Вероятно, поэтому я предпочитала небольшую горстку друзей, с которыми общалась в старой школе, а также маму, Стива и Аву. Вероятно, поэтому я пока не завела здесь еще друзей.

— Математика, — ответила я на автомате, не сдерживая ужаса в голосе.

Я страстно ее ненавидела. Но будучи перфекционистом, несмотря на крайнее отвращение к этому предмету, я много работала, чтобы получать достойные оценки. Для стипендии мне нужны более чем приличные оценки.

Киллиан чему-то слегка ухмыльнулся и повернулся в сторону классов.

— Тогда, пойдем. Не хочу, чтобы ты опоздала на урок, на который тебе явно не терпится попасть, — невозмутимо сказал он.

Я пошла рядом с ним.

— Ты забавный. Тому, кому нравится математика, нужно проверить голову, — серьезно заявила я.

Он искоса взглянул на меня, и наши плечи во время ходьбы соприкоснулись. От случайного касания и его близости, все мои нервные окончания, казалось, заискрились, будто от легкого удара током. Я инстинктивно потянулась к своим волосам, чтобы убедиться, что они не встали дыбом.

Киллиан проследил за моими действиями, в его глазах отразилась напряженность.

— Не волнуйся. Твою голову проверять не нужно. Она прекрасна, — сказал он тихо. — Хотя, в случае надобности, я бы не прочь ее проверить.