Откровение в звуках

Болеславский Лев

И всё-таки после трагических «Семи Слов» душа тянется к победной музыке Воскресения – к «Мессии» Генделя, к «Высокой Мессе» Баха, к мощным юбиляциям, к «Аллилуйя!». Как захватывает душу Санктус – мажорная вершина баховской Мессы! Едва ли найдётся другое произведение, с таким совершенством передающее величие и торжество Воскресения Христа, который «смертию смерть попрал». Будто за Семью Словами трагедии встаёт ещё одно, восьмое Слово – ВОСКРЕС, и выше, прекрасней этой музыки нет. Ибо Автор её – Бог.

Евангелие от Баха

Прошло

немало лет после смерти великого Себастьяна, прежде чем музыковеды начали разбирать и изучать его рукописи. И странное дело до сего дня не утихают споры, где его почерк, а где – его жены Анны Магдалены. Сохранилось немало опусов композитора, переписанных, её рукой. А ведь у неё и без того дел хватало: на ней держался дом. Анна Магдалена была матерью четырнадцати детей и ещё воспитывала шестерых от первой, умершей жены Себастьяна. Но неделя подходила к концу, а партии новой кантаты не были переписаны. И Анна Магдалена отрывалась от домашней работы и бралась за перо. А когда муж исполнял в церкви св. Фомы свои кантаты, она вместе с кем-нибудь из детей торопилась послушать, говоря её словами, «главную музыку». Многие произведения знала наизусть задолго до их исполнения в Лейпцигском храме или городском саду, а то и в кофейне (в публичных местах звучали светские кантаты, такие как «Кофейная», «Крестьянская» или «Состязание Феба и Пана»).

Вы можете удивиться, почему я начал свои размышления о величайшем музыкальном гении, со слов признательности Анне Магдалене. Да потому, что каждого художника должен кто-то вдохновлять! Дело не в том, что она была помощницей и создавала мужу условия для работы, и даже не в том, что порой пела в церковном хоре его кантаты и хоралы, а в том, что их связывала Любовь. Анна Магдалена настолько прониклась духом творчества Себастьяна, настолько они стали едины во всём, что со временем это отразилось и на почерке.

Лаура и Петрарка, Беатриче и Данте… Примеры, насколько классические, настолько и условные. Вдохновляет – идеал, представление об идеале. За человеком стоит нечто большее. Главное. И это знал и чувствовал Бах.

Главным вдохновителем его творчества был Творец. Именно Ему посвящены почти все произведения композитора как благодарность за ниспосланный дар. И никакого тебе «дионисийского», оргиастически-буйного, или «аполлонического», созерцательного и односторонне-интеллектуального начала, о котором писал Ф. Ницше в «Рождении трагедии из духа музыки», видя идеал в достижении равновесия между этими полярными началами.

Равновесие – в неколебимой вере. В любви к Господу. И этим держится всё величие музыки Баха.

Нет, не успеет. Не готов

К воскресной службе. Запоздало

Он спохватился. Средь миров

Ещё кантата Себастьяна.

Она у Господа ещё;

Меж тем, как он впустую тратил

Часы и бился горячо

За лишний гульден в магистрате.

Вязанкой дров и мерой ржи

Хотели обделить. Доплатой

Заполнен день. А для души,

Для песнопенья, для кантаты –

Лишь ночь. Трепещет на

губах

Молчанье. «Помоги мне, Боже.

Не успеваю, – шепчет Бах. –

Не успеваю… Ты поможешь?

Меня заботит не успех,

Не славы ласковые цепи

Мне б только, Господи, успеть

К воскресной службе в нашей Церкви.

Я не завидую другим

Живу Твоею благодатью.

Не знаю, кто диктует им,

Но мне диктует мой Создатель.

Не надобно иного мне –

Нет осияннее и выше

Отрады, чем, наедине

С Тобой Тебя, мой Боже, слышать!

И тяготы не тяжелы,

Когда ловлю, под небом, стоя,

Струящийся из тишины

Хорал, отпущенный Тобою!

Раскрой же, Господи, скорей

Свои объятия – и свято

Приму из вечности Твоей

Ко мне летящую кантату!»

Тот же Фридрих Ницше сказал однажды, что музыка Баха – это музыка отрицания желания. Не думаю. Разве что в какой-то мере это может касаться мирских желаний. Но «Страсти», «Месса си минор», хоральные прелюдии, десятки кантат – это жаркое желание единения с Богом, жажда найти лучшие, вдохновенные темы и мелодии для прославления Творца.

В изумительной по красоте и проникновенности 106-й кантате Actus tragicus («Трагическое действо») – заметьте, юношеской! – старозаветному страху смерти композитор противопоставил радостное ожидание её. Текст сочинения полностью составлен из библейских цитат. Это сделал сам Бах, не прибегая к помощи либреттистов. Вот мы слышим слова из книги пророка Исайи: «Сделай завещание для дома твоего, ибо ты умрёшь». Вступает хор, подтверждающий: «Ибо от века – определение: смертью умрёшь». Если бы на этом кантата окончилась, её можно было бы счесть заупокойной, трагическим действом, музыкой отрицания желания. Но вот будто кто-то перевернул страницу Ветхого Завета, и чистым женским голосом, словно это ангелы с небес явились, провозглашается иное. Сопрано поёт: «Гряди, Иисусе!» Открывается Новый Завет, а в нём – слова из Откровения Иоанна. В оркестре не утихает хорал: «Я поручил себя Богу!»…

Бах соединяет стихи из разных мест Евангелия, и везде – желание единения с Господом. Вот виднеется Голгофский крест, слышатся слова: «В руки Твои предаю дух мой». И тут же – ответ: «Ныне же будешь со Мною в раю». Душа – душа Себастьяна! – в спокойной мелодии повторяет: «С миром и радостью я отхожу». Земные страдания позади. «И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезней уже не будет, ибо прежнее прошло…» Вот что слышится в кантате – слова из Откровения Иоанна.

Невольно вспоминается знаменитый сонет Шекспира с начальной строкой «Зову Я смерть…» Но там – бегство от лжи, коварства, несправедливости. У Баха же экстатическое желание нового неба и новой земли вырастает не из чувства отрицания, но из ожидания высшего единства и спасения. Такова его вера – вера протестанта и творца, для которого «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11: 1) явлены в звуках.

Жизнь, сотню лезвий обнажи,

Но и тогда взойду и выстою –