Откровение
Шрифт:
Томас ощутил озноб, словно голый оказался под пронизывающим ветром. Да, калика быстр и, когда надо действовать, не размышляет с какой руки ударить, как сороконожка решала с какой ноги пойти.
— Черт с ними, — пробормотал он. Его раскачивало, он чувствовал, как перед глазами плывет стена, туманится, и были это слезы или пот, сам не помнил. — Теперь... что? Ниточка оборвалась?
— С треском, — согласился Олег. — Но он дал намек...
— Ложный, — бросил Томас. — Ибо трясти горы кто может, если не сам Господь
Олег отвел взор:
— Ну, для этого не обязательно быть богом...
— Тогда сам Сатана, — сказал Томас твердо.
Отшельник снова задумался, кивнул:
— Ну... это не обязательно тоже, но... возможно, Сатана нами заинтересовался. Понимаешь, мне трудно здесь разбираться, это твой ад, тебе здесь сидеть в котле, а не мне. Ты должен бы лучше знать здешние порядки... Однако, думаю, стоит все же направить стопы к Вельзевулу. Что-то все говорят больше о нем, чем о Сатане. Хотя это понятно. Твоего управителя крестьяне тоже боятся больше, чем тебя.
Томас нахмурился, сравнили с Сатаной, но превозмог оскорбление, ответил твердо:
— Вельзевула исключим. Остается... сам князь Тьмы.
— Это твой рай, — снова напомнил Олег, поправился: — Твой ад. Впрочем, где бы ты поставил свой замок?
Томас осмотрелся, помедлил:
— Не здесь. Слишком ровно. Замок лучше всего воздвигать на скалистом острове... или в излучине глубокой реки. Если же нет озера или реки, то хотя бы на холме. Если нет холма, то согнать крестьян, чтобы насыпали этот холм. А здесь народу много...
— Близко, — одобрил Олег. Томасу почудилась насмешка, но не понял ее, а Олег добавил, — Что значит, сословное мышление... Я помню, что за теми горами протекала как раз такая река. Глубокая, вода быстрая и чистая...гм... это для здешних мест необязательно, зато петли бросает как заяц возле норы.
— Тогда пойдем, не стой на месте, — поторопил Томас.
Олег взглянул с удивлением:
— Я думал, ты устал.
— Я устаю от ничегонеделанья, — заявил Томас. Он с усилием выпрямил спину. — Так мы идем или спим на ходу стоя?
— Эх, Томас... А еще король, — пробормотал Олег, Томас не понял к чему, тем более, что калика тут же поправился, — хотя для короля это как раз то, что надо...
Они продолжали тащиться почти в темноте, хоронясь и скрадываясь, когда небо медленно очистилось от туч. Луна воссияла во всей злобной мощи. Они видели, как впереди на милю протянулась ровная каменистая земля, изредка перемежаясь мелкими оврагами. А там, почти на краю зримости, надменно как злая брань вздымается рыцарский замок. Стены отвесны, темнеют узкие окна бойниц, высокие башни грозно вздымаются по всем четырем углам, а в середине недобро блещет металлом купол.
Томас огляделся:
— Либо еще один чародей... либо...
— Почему чародей?
— Вокруг замка пусто, — определил Томас.
Замок стоял в гордом одиночестве, без привычного скопища
— Может быть, — сказал задумчиво Олег, — из тебя все же получится король...
— Почему?
— Простолюдинов замечаешь...
— А с кого ж налоги брать? — удивился Томас. — Ты в своих пещерах совсем опещерился.
Выдвинулись из тени с осторожностью, но глаза были уже на стенах замка, душа Томаса уже страшно рубилась там на стенах, сбрасывала врагов на камни, крушила и разносила...
— Что-то странное в этом замке, — проговорил Олег тревожно. — Как будто нарочито поставили на видном месте.
— Ну да, — буркнул Томас. — Для нас такую махину строили!
— Ну, замок не новое заклятие, его можно и за миг...
Томас услышал предостерегающий вскрик, с опозданием развернулся, выхватывая меч, но оказалось, что смотреть надо было вверх. По голове ударили, он саданулся о твердое, с хриплым воплем ударил рукоятью меча, еще не успев раскрутить в могучем рыцарском замахе. Сверху обрушились удары, рядом грузно падали огромные багровые тела, складывали крылья, а он, уже все поняв, спешно рубил до того, как успеют встать с земли и броситься в бой.
В стороне удары посоха сливались с треском костей. Это был сплошной звук, словно мельница перемалывала крупное зерно. Томас, подражая калике, рубил как можно быстрее, двигался из стороны в сторону, на удары и толчки не обращал внимания, все потом, если потом будет, сам орал, скрипел зубами, нагнетая в себе ярость, вгоняя в бешенство, ибо напали так внезапно, что не успел, не успел...
Меч врубался в податливую плоть, Томас чувствовал себя волком в овечьем стаде, что вдруг само пыталось напасть на волка, чужие удары только шатали, слышался отвратительный скрип когтей по железу доспехов, он расшибал головы даже локтями, а когда чья-то рогатая оказалась у самого бока, прижал, услышал сладостный хруст черепа, когтистые лапы бессильно заскребли по панцирю, и Томас вскрикнул счастливо, ибо размозжить врагу голову почти так же сладостно, как завалить на залитый кровью пол и насиловать жену врага.
Крылатые звери бросались тупо, на верную смерть, как будто их гнала участь худшая, чем гибель. И когда за их спинами встал гигант с развернутыми крыльями, громадными и просвечивающими багровой пленкой, толстые жилы выделяются четко и угрожающе, Томас развернулся к нему, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание. Гигант был на две головы выше, намного шире, грудь впятеро, плечи обвисли под тяжестью, а в обоих руках блистало по длинному мечу, от которых струился зловещий синеватый свет, ядовитый даже с виду.