Откровения Екатерины Медичи

Гортнер Кристофер Уильям

— Превосходная мысль, хотя ее воплощение потребует долгих переездов и немалых затрат. — Бираго кивнул. — Где мы возьмем денег?

— Одолжим, само собой. Флорентийские банкиры регулярно присылают мне предложения кредитов. Я возьму с собой всех детей и двор. Кто знает, быть может, мне даже удастся уговорить Филиппа Второго и мою дочь Елизавету встретиться с нами на границе. Я не виделась с ней четыре года. Встреча в семейном кругу пойдет нам во благо. Притом же нам пора подыскивать невесту для Карла: скоро он должен будет вступить в брак, и габсбургская кузина Филиппа,

Елизавета Австрийская, подойдет как нельзя лучше.

— Не говоря уж о том, что она скрепит ваш союз с императорской фамилией Габсбургов, — хохотнул Бираго. — Это был бы удачный ход. Однако же помолвка короля с католической принцессой через такой короткий срок после окончания войны может дать гугенотам повод для опасений. Вам отлично известно, как рьяно Филипп поддержал старания своего племянника, императора Максимилиана, арестовать и отправить на костер лютеран в своих австрийских владениях. Будучи дочерью Максимилиана, Елизавета, вне сомнения, разделяет религиозную нетерпимость своей семьи.

— Это правда. — Я задумалась. — Что ж, хорошо, мы не станем предавать гласности предложение об этом браке, пока дела не улажены. Да, и я поручу коннетаблю разработать маршрут нашего путешествия. Как ты уже заметил, оно займет много времени, а коннетабль — последний из Триумвирата. Я не оставлю его без присмотра, чтобы он не натворил неприятностей.

Наступило краткое молчание, а затем Бираго спросил:

— Вы уже приняли решение касательно Колиньи?

— Ты слышал, что выявило расследование, — тихо проговорила я, отведя глаза. — Несмотря на щедрые взятки Гизов, ни один судья не отыскал доказательства тому, что Мере был нанят для убийства Меченого. Впрочем, если ты спрашиваешь, намерена ли я пригласить Колиньи ко двору… Боюсь, это было бы неразумно, во всяком случае пока.

Склонившись к своим бумагам, Бираго облегченно вздохнул. В свое время, сказала я себе. В свое время я придумаю, как поступить с Колиньи, но не сейчас. Мне нужно отрешиться от его притягательной близости, от страсти, которая соединяла нас; нужно разобраться в смешанных чувствах, которые породило то, что произошло между нами.

— Когда вы желали бы начать это путешествие? — Голос Бираго вывел меня из задумчивости.

— В начале следующего года. Я попрошу Козимо подыскать удачный день для отъезда. А теперь давай покончим с разбором писем и соберем Совет. Прежде чем клянчить деньги у банкиров, нам нужно будет получить его одобрение.

Мы отмечали Рождество в Фонтенбло, и на этот праздник я истратила немалую сумму: нам надлежало блеснуть королевским величием. Карл восторженно хихикал, глядя, как соколы с колокольчиками чертят стремительные круги над украшенными гирляндами столами, а Эркюль тем временем жадно набивал рот сластями. С северо-востока, из герцогства Лотарингского, прибыла навестить нас моя дочь Клод; она носила под сердцем ребенка и была счастлива, как редко бывают счастливы жены. Сидя с умиротворенной улыбкой на лице, она смотрела, как Генрих и Марго ведут придворных в танце.

В жарком сиянии факелов атласная

кожа Марго превосходно дополняла кошачью грацию Генриха. Я поймала себя на том, что незаметно смахиваю слезы, наблюдая за этой парой, видя в изяществе Марго и ловкости Генриха их отца и деда. Тем вечером я блаженствовала оттого, что пережила войну, сумела уберечь детей от наихудших потрясений. Они здоровы, полны жизненных сил; они воплощают будущее дома Валуа. Все, что было мною сделано, я сделала ради них… и ради того часа, когда более не смогу поддержать и направить их.

Пылкая материнская любовь пока еще внушала мне веру, что я сумею изменить будущее.

Глава 25

Мы покинули долину Луары весной.

В последний момент пришлось оставить Эркюля на попечение супругов д'Юмери — он заболел оспой. Болезнь протекала относительно легко, и он уже поправлялся, однако врачи постановили, что мальчик еще слишком слаб для тягот пути. Доктор Паре лично пользовал Эркюля и уверил меня, что со временем он совершенно излечится, разве что останутся шрамики и лихорадка может повлиять на рост. Мучаясь угрызениями совести оттого, что бросаю сына в таком состоянии, я приставила к нему побольше врачей и слуг, строго-настрого приказав, чтобы тут же послали за мной в случае осложнений.

Зато с нами поехали Марго и Генрих, а также Бираго и мои фрейлины. У меня даже была новая карета, с золотыми вензелями «Е» на дверцах и плотной обивкой внутри, где можно было и в дороге без помех заниматься государственными делами. Мы везли с собой все, что могло понадобиться, — мебель, сервизы, лошадей, мулов, скот и такое количество слуг, что хватило бы заселить небольшую страну.

Сеть осведомителей, которой командовал Бираго, держала меня в курсе всех событий. Таким образом я узнала, что Филипп обдумывает мое предложение встретиться. Я не сомневалась, что в конце концов он даст согласие, и заранее ликовала при мысли о скором свидании с Елизаветой.

Мы посетили множество городов в самых разных краях — от скалистых берегов Нормандии до виноградников Бургундии и золоченых полей Оверни. На исходе осени мы остановились на отдых в тихом прованском городке Салон. Хоть я не сообщала о своем появлении загодя, Нострадамус приветствовал меня на пороге своего дома с таким видом, будто ожидал уже не одну неделю. Он заметно постарел, черная мантия подчеркивала седую бороду и облысевшую макушку, и лишь пророческий блеск в его глазах стал острее и прозрачней, словно сверкание алмаза.

Он поклонился, сжимая в руке гладкий деревянный посох — столь же прямой, сколь согбенной была спина Нострадамуса. Мы вошли в прихожую с раскрашенной мебелью, и тотчас энергичная дама, похожая на куропатку, ринулась к нам и помогла мне снять плащ.

— Ваше величество оказали нам большую честь! — Повернувшись, она погрозила пальцем Нострадамусу. — И только посмейте не предложить ей выпить, когда потащите наверх, в этот ваш кабинет! Я оставила на столе графин эля, а к пяти часам буду ждать вас обоих в трапезной на ужин.