Откровения организатора свадеб
Шрифт:
ночь ждала, пока он позвонит или напишет. Чтобы узнать как у меня дела, и вообще жива
ли я. И теперь было ясно, что его такие пустяки не волновали. Но я не могла просто взять
и оставить его сумку в отеле. Единственным решением было собрать вещи и взять с
собой.
Каждый раз, когда я делала вдох, его запах приносил вспышки воспоминаний -
прогулка на кораблике по Сене, прогулка за руки по городу, поцелуй на Эйфелевой
башне, экскурсия в Лувр, пикник,
Мое лицо высохло, а челюсть болела от постоянного скрежета зубами, когда я
собрала единственный чемодан, который взяла с собой в поездку и кожаную сумку, не
принадлежавшую мне. Мое тело устало. Голова гудела. Сердце болело. Теперь я была в
ещё большем беспорядке, чем когда уезжала.
Я лежала в постели, думая о мужчине, который проявлял ко мне интерес лишь
потому, что это было ему на руку. Леви нужна была игрушка на то время, пока мы были в
Париже, и я была слишком наивна, чтобы понять что именно он делает, пока не стало
слишком поздно, и я не начала что-то чувствовать к нему. С глаз долой, из сердца вон. Это
чертовски жалило.
Как кто-то может преодолеть жесткое разочарование, которого не должно было
быть?
Я встала в очередь за такси, двигаясь автоматически и не думая, что делаю.
Забравшись внутрь, выпалила адрес места назначения. И только когда я остановилась
перед офисом, заметила, какой адрес назвала.
Джуэл увидела меня и ринулась в мой кабинет. Я постояла минуту или две, прежде
чем почувствовала укусы от багажа на своих пальцах и опустила его на пол. Джуэл
возможно что-то сказала мне, но я не расслышала. Когда я обернулась посмотреть на неё,
то столкнулась лицом к лицу с другим человеком. Чейз.
— Какого черта ты здесь делаешь? — Чейз сделала шаг ко мне, и на ее лице
появилось беспокойство. — Ты ведь должна была вернуться поздно ночью.
Я почувствовала что-то твёрдое вокруг меня, слабость предъявляла права на мое
тело. Прохладная твёрдая столешница встретила мою руку, и поддержала меня.
— Ника? Ты больна? Ты выглядишь, так, словно...
Отступив назад, я упала в кресло. События прошлых дней и эмоции, пришедшие с
ними, вырвались в виде слез, рыданий и икоты. Душевная боль разрушила все мое
существо.
— Оу, черт, — Чейз подбежала ко мне, прижимая мою голову к своему,
несомненно, дорогому дизайнерскому платью. — Что они с тобой сделали?
Моим ответом было бессвязное бормотание. Чейз погладила мою голову.
— Скажи мне, кого убить первым, Ника, — потребовала она. — Ох, милая, не
плачь из-за этих засранцев. — Она наклонила мою
Я заплакала ещё сильнее, цепляясь за коробку с тканями на полке.
— Я...он... все так запутано... я не знаю.
Она подвела меня к двухместному диванчику у двери моего офиса. Убедившись,
что мне на нем удобно, она схватила коробку с салфетками и поставила ее мне на колени.
— Расскажи мне все.
И я рассказала.
Когда я закончила, выражение лица Чейз было неописуемым. На полу у моих ног
валялись комочки мокрых салфеток. Я высморкала нос в ещё одну и бросила ее в кучу.
— Вот и все. Теперь я здесь, — слова прозвучали хрипло, после того, как все мои
эмоции вылились наружу.
— Я просто... я не могу... — Чейз выпрямилась и с недоверием в глазах посмотрела
на меня. Если бы мое сердце не было болело из-за того, что так сильно скучало по нему, я
бы в это тоже не поверила. — Леви?! Кто ж знал?
— Я знаю, ладно? — я икнула, — я не знала, что это произойдёт. Если б я знала, я
бы подготовилась.
— Неа. Я так не думаю. Нельзя ничего сделать, чтобы подготовиться к такому. К
нему! Хочу сказать, это Леви.
— Да. Я поняла. Я знаю. Я была там.
Чейз скосила глаза влево, затем прищурилась. Прикусила губу.
— Итак... я знаю, ты смущена, и я не хочу быть бесчувственной, но... чисто из
любопытства...
Я промямлила:
— Что?
— Он был... — Чейз подняла руки, ладони друг напротив друга, а затем раздвинула
их в стороны, — ...большим?
Я закашлялась и фыркнула.
— Чейз!
— Что? Я просто шучу. Разве ты бы не хотела знать это, если б я была на твоём
месте? Ты же знаешь, что хотела бы.
— Это не гарантирует ответ, — я скрестила руки на груди.
Чейз снова прикусила нижнюю губу.
— Ты можешь мне хоть сказать, его дружок с капюшоном или без?
— Господи, Чейз! — отчитала я подругу. — Мое сердце вообще-то разбито.
— Я не хочу быть бесчувственной. Ты же знаешь, как я отношусь к необрезанным
мужчинам, — она вздрогнула, словно попробовала что-то мерзкое.
— Ты ужасная лучшая подруга, — но должна признать, у Чейз, с ее
воинственностью лучшего друга, были свои способы борьбы с неудобными ситуациями. И
она была большим сторонником смеха, или, по крайней мере, неудобного смешка, как
лучшего лекарства даже от душевной боли. Особенно от душевной боли.
— Я знаю, — она хлопнула в ладоши. Глаза расширились. — У меня есть лучшее
решение. — Она наклонилась, чтобы открыть дверь, которую закрыла ранее, и крикнула