Откровения жены миллионера
Шрифт:
Увидев его пятиминутную боль в глазах, я снова его почти оправдала. Я даже оправдала то, что он не может сознаться. Простила ему всю ту боль что он причинил мне за последние два года. Что ни говори – я была эмпатом, а он нарцисом и социопатом. Любовь во мне постоянно его оправдывала. Но это понимание пришло ко мне гораздо позже – когда от меня уже почти не осталось.
Я зашла в туалет умыться, Миша зашёл следом за мной.
– Какая ты красивая и сексуальная стала! – восхитился он. "Да уж больше не та заплаканная девушка, какой я была с тобой
Я развернулась и молча ушла.
Вечером я была в номере Роберта. Занимаясь с ним любовью, я услышала Мишин голос:
– Где она?
– Она с ним, – ответила ему какая-то девушка. Скорее всего местная стриптизёрша – проститутка.
– Я их сейчас обоих убью! – прокричал он.
Стены в отеле были очень хлипкие и тонкие, так что всё было прекрасно слышно.
"Я схожу с ума, – пронеслось у меня, – газлайтинг дал о себе знать".
– Миш, это ничего не решит. – крикнула ему девушка.
Он, видимо, ничего в жизни не делал в одиночку. Газлайтинг он устраивал толпой, а не один на один. Устроил мне, можно сказать, травлю толпой, подключая то своих друзей, то подкупая посторонних людей. Даже мириться он прилетел не в одиночестве.
Утром я вернулась к себе в номер. Через пять минут в дверь постучали. Я не открыла, через две минуты я увидела с балкона как по лестнице спускался Миша. Он сел на стул возле чужого номера на первом этаже напротив моего балкона и c поникшим видом стал ждать.
Через полчаса он снова постучался. На этот раз я его впустила, уложила его на кровать и занялась с ним сексом.
– Какая ты страстная стала! Ничего себе! – с восторгом застонал он.
"Я всегда страстная, когда не уничтожают моё женское достоинство и не унижают меня газлайтингом, принимая меня за полную дуру! – сидя на нём, отметила я, – И никакие твои наркотики для страстного секса не нужны!"
Закончив, я оделась и сказала:
– Это не примирение. Я не хочу быть больше с тобой. Это прощальный секс и не более того. А теперь уходи!
Вечером мы с Робертом пошли в местный стриптиз – клуб. Муж пришёл следом и занял диванчик рядом с нами. Он, видимо, думал, что я его буду ревновать к этим проституткам, но мне уже было всё равно где он и с кем. Мишу хватило на пять минут, после этого он вскочил, со злобой наклонился к Роберту и прорычал:
– Она моя жена! – и ударил Роберта по лицу. Точнее дал ему пощёчину: драться он не умел вообще.
Роберт хотел было ответить ударом на пощёчину, но я его удержала:
– Роберт, не нужно! Он не умеет драться.
Роберт успокоился, и мы просто решили уйти в другое место. Миша пусть отдыхает в своих стриптиз – клубах раз за вся время брака его оттуда было не вытащить. Пусть теперь хоть живёт там!
Роберт должен был завтра улетать в Канаду, но он решил остаться со мной еще на две недели. Навряд ли бы я полетела жить к Роберту в Канаду и навряд
Мы обменялись с Робертом контактами в фейсбуке и он поехал на новую экскурсию, которую он забронировал до нашего с ним знакомства.
Глава 6
Проснувшись рано, я, взяв полотенце, пошла на пляж. По пути я встретила Роберта, у него с собой была дорожная сумка.
– Ты всё же уезжаешь? Ты же хотел остаться еще на две недели?
– Анастейша, я должен уехать.
– Почему?
– Я не хочу рушить вашу семью. Твой муж попросил меня уехать, сказал, что любит тебя.
– Какая разница что он сказал? Это не имеет значение.
– Нет, мне нужно уехать. Я влюбился в тебя, но я не хочу рушить вашу семью.
В общем он уехал, и лишь потом в переписке в фейсбуке я узнала что мой муж с «группой поддержки» подошёл к Роберту и они стали его пугать что они русская мафия и что убьют его. Не знаю уж с кем он там к нему подходил, но нужно очень постараться чтобы такой натренированный человек как Роберт чего – то испугался и уехал.
Муж на протяжении пяти дней находил меня в том или ином месте, садился за мой столик и пытался уговорить помириться. Я каждый раз некоторое время молчал, а потом уходила. На шестой день он уговорил меня помириться:
– Всё будет по – другому, я буду более внимательным и заботливым. Я очень тебя люблю и не хочу потерять. Ну и двадцать миллиончиков…, – слащаво пел он.
"Он не может признаться в газлайтинге, в прослушке, скрытых камерах наверное потому, что еще не готов в этом признаться, – ошибочно полагала я, – но он признается и извиниться потом, когда будет готов к этому разговору".
Это было главной ошибкой в моей жизни. Я могу простить себя за то, что простила его за газлайтинг, несмотря на весь ад, через который мне пришлось пройти. Но простить себя за то, что я помирилась с ним без его признания, надеясь, что он признается потом – я до сих пор не могу. Какие могут быть «потом»?! Должно быть здесь и сейчас! И никак иначе! Никаких «потом»!
Около трех дней мы провели нейтрально – уже не врозь, но ещё не совсем вместе. Успокоившись что я рядом и никуда не делась, он расслабленно сказал:
– Я пойду в свой номер, поработать нужно.
И ушёл в свой отель как ни в чём не бывало. А я собрала чемодан и полетела в Пхукет. "Два года ада, изнасилование, две недели работы над собой, а он вот так просто "поработать нужно"! – злилась я, – как ни в чём не бывало и как – будто это всё пустяки! Он и так не признался ни в чём и не извинился, но при этом у него хватило совести мириться!"