Откровения знаменитостей
Шрифт:
— А у Джун есть дети?
— У нее двое, но не мои. Дети живут от нас отдельно.
— С Ниной вы были партнерами в собирании коллекций. Что нового дает вам союз с Джун?
— Наши интересы совпадают не только в изобразительном искусстве, но еще и в музыке. Джун была супругой моего лучшего университетского друга. Его характер тяжелее, чем мой. Он очень крепкий, воинственный, умный, привлекательный человек. Когда венгерский народ в 1956 году восстал против советской оккупации, он поехал из Оксфорда сражаться вместе с повстанцами.
— Ну
— Нет, но у нее феноменальный талант: она может писать, как Леонардо, — зеркальным образом, даже одновременно обеими руками.
— Фокусница!
— Джун по профессии графолог — по почерку может составить характеристику человека. Во Франции и Голландии по законам нельзя уволить сотрудника, это создает сложность при приеме на работу. Там не примут без графического анализа. По почерку можно определить, скажем, что человек лжец. В бухгалтеры такого не возьмут, а в дипломаты — непременно.
— Какая у вас с Джун разница в возрасте?
— Шесть лет.
— У вас в Лондоне большой дом?
— Был большой, пятиэтажный. Продали. Сейчас живем, кажется, в четырехэтажном.
— Вы начали собирать русское театральное искусство Серебряного века. Почему?
— Большинство русских художников эмигрировали из СССР. И десятилетия никто из них не был известен за рубежом, а в России о них даже не упоминали. Лишь Илья Зильберштейн посмел написать некролог на смерть Бенуа. Это уже потом вышла объемная монография о нем Эткинда.
— Вы много сделали для спасения наследия Бенуа.
— Слава Богу, в Питере открылся Музей Бенуа. Устроители торжества меня даже не пригласили, хотя музей открылся благодаря вашему покорному слуге. Николай Александрович Бенуа просил меня помочь создать этот музей. Он сам старался и не смог. Еще во времена Брежнева по моей просьбе художник Глазунов говорил об этом с министром культуры. Помогало также общество «Родина» и Советский фонд культуры.
— Знаю, вы спасли архив Бенуа. Где он?
— Он остался у Нины, и я получить его не могу, хотя наши отношения с ней вполне дипломатические.
— Никита Дмитриевич, удивителен ваш портрет, написанный Николаем Александровичем Бенуа. Вы там держите в руках рисунок художника-эмигранта Калмакова — с чертиком. Бенуа нашел в вашем лице что-то демоническое, как у Джоконды: улыбка — не улыбка. Он написал: «В этом лице есть какая-то тайна». У Николая Александровича явно был божий дар к слову.
— Я часто просил его писать воспоминания. Он проявлял желание, но бесконечные контракты с разными театрами, полеты по миру, где ставили спектакли в его сценографии или по эскизам отца, — все это поддерживало Бенуа, но и безумно утомляло. Николай Александрович любил хорошую жизнь, любил хорошо покушать. У него в доме подавались обеды из пяти блюд: салаты, рыба, жаркое… Страшно вкусно.
— Вы позволяли себе там объедаться?
— Брал от всего понемножку. Но он, к сожалению, любил попировать и выпить. У него был чудный дом. Николай Александрович сделал несколько моих портретов, они мне очень дороги.
— Так
— Кто его знает? Наверное, есть. Я в школе по росту должен был сидеть на последней парте. Но поскольку я старался все выучить прямо на уроке, то садился на первую парту и буквально глазами вбирал в себя все, что слышал. Однажды учительница пришла к нам на дом и сказала матери: «Ваш сын очень внимательно слушает, но когда я встречаюсь с его взглядом, мне кажется, он надо мной посмеивается».
— Никита Дмитриевич, меня заинтересовало, что вы разыскали картины Павла Челищева, — этого интересного художника у нас, к сожалению, мало знают. Вы интересовались происхождением его фамилии?
— Наверное, его фамилия происходит от турецкого слова…
— Нет, это чисто славянская фамилия. Поэт и доктор философских наук Константин Кедров, 2 года назад номинированный на Нобеля, изучил родословную своего родственника Челищева Павла Федоровича. Древний предок Челищевых был в бою разрублен в чело.
— Удивлен и страшно заинтересован этим фактом.
— Ваши генеалогические линии, как и родословная Челищева, уходят к Рюриковичам.
— Хотел бы познакомиться с «раскопками» Кедрова.
— На вопрос, что вы больше всего не любите, вы ответили: ложь и подлость…
— Я — зэк, и для меня моральные качества превыше всего. Уважаю воров в законе — эти люди имеют очень строгий код между собой.
— Чем закончилась ваша переписка с Минкультом и московским правительством относительно покупки вашей коллекции бесценного русского искусства?
— Была долгая переписка, встречи, обещания. Кончилось все бессмыслицей. (В 2008 году часть этой коллекции была куплена и находится в Санкт-Петербурге. — Н.Д. ) Семь лет я занимаюсь идеей создания в столице Галереи национального портрета. Такие галереи есть и в Нью-Йорке, и в Лондоне. В России — нет. А именно сейчас совершенно необходимо это осуществить! Прошло сто лет с того события, когда Дягилев в 1905 году сделал свою знаменитую выставку русского портрета. Две тысячи портретов он набрал со всей Российской империи. Небывалая вещь! Год он ездил по усадьбам, имениям российской глуши и уговаривал людей расстаться с семейными реликвиями, привезти их в Петербург на выставку. И выставка состоялась и всех потрясла. Она отразилась в пяти огромных томах «Русского портрета». И стала эта вещь уникальной.
Сейчас отмечается столетие выставки Дягилева. Через пять месяцев Путин будет председателем восьмерки, в Питер съедутся главы великих стран. Они не раз бывали в Петербурге и в России. Поразить их нечем. Но если набрать сто живописных шедевров, отражающих развитие истории России, то было бы чем удивить гостей. В России мало чем похвастаться можно. Россия перестала быть интересной. Путин публично знакомил граждан со своей программой. Один из ее пунктов — программа по соотечественникам. В правительстве назначен человек, который должен заниматься этой проблемой. Но он ничего не делает! Мы должны были встретиться с ним в мэрии три дня назад, так он даже не приехал. Ему абсолютно начхать.