Откровения
Шрифт:
Сулейман сглотнул и вызывающе посмотрел на ассассина.
— Верно. Но открытая измена моему деду заслуживает смерти.
Эцио некоторое время смотрел на принца, а потом кивнул: «Я понял».
Больше разговаривать было не о чем. Эцио, поклонившись, ушел. А когда обернулся напоследок, Сулейман снова изучал шахматную доску.
ГЛАВА 47
С помощью ассассинов Юсуфа Эцио загнал в угол ничего не подозревающих янычаров, которые без дела бродили по Базару, и снял с них униформу. Правда, без жертв не обошлось. Янычары оказали яростное сопротивление и тяжело
По пути в казармы Эцио был одновременно удивлен и сбит с толку тем, какое впечатление он производил на горожан, как на мужчин, так и на женщин, среди которых были и турки, и византийцы. Некоторые смотрели на него с восхищением, даже несколько заискивающе. Другие — слегка пренебрежительно, но большая часть — со страхом и неуверенностью. Из этого следовало, что в лучшем случае янычаров терпели, в худшем — ненавидели. Не было ни намека на любовь или уважение. Но как понял Эцио, лучше всего люди относились к янычарам из казарм Тарика. Ассассин постарался отложить это в памяти, убежденный, что знание ему еще пригодится в будущем, но в данный момент он был полностью сосредоточен на своей цели.
Он был рад, что униформа позволила ему беспрепятственно добраться до казарм, тем более вскоре он выяснил, что об убийстве янычаров ассассинами уже стало известно. Он как раз пересекал площадь, когда услышал голос глашатая: «Плохие вести, жители Константинополя. Слуга нашего султана пал от рук преступника. — Глашатай оглядел собравшихся людей и возвысил голос. — Будьте начеку, докладывайте обо всем подозрительном!»
Эцио постарался, как можно более незаметно, пройти по площади, но на него все равно уставились десятки глаз. Он мысленно молился о том, чтобы беспрепятственно войти в казармы. Если там узнают об убийстве и о том, что янычара убили именно из-за одежды, то усилят меры безопасности быстрее, чем он моргнет.
— Горе тому убийце, который забрал жизнь одного из уважаемых янычаров, — нараспев продолжал глашатай. — Этот враг должен быть найден и передан в руки правосудия! Если вы заметите что-то, сообщите! — он внимательно оглядел внушительную толпу и для пущего эффекта размотал свиток, который держал в руках: — Люди, будьте бдительны! По нашим улицам бродит убийца, человек без совести и чести, охотящийся на верных слуг нашего султана. На янычаров, посвятивших свои жизни защите Империи. И теперь они просят нас об услуге — найти убийцу прежде, чем он снова нанесет удар!
Боковые ворота гарнизона оказались открыты, но стража была удвоена. На Эцио сразу обратили внимание, и он понял — ему повезло подстеречь старшего сержанта или младшего офицера. Его униформа одним своим видом внушала уважение, хотя на первый взгляд, была неотличима от униформы простого солдата.
Ассассин без труда попал на территорию гарнизона, и сразу услышал обрывок разговора об убийстве.
— Kardeslerim [51] , меньше часа назад одного из наших нашли убитым. Убийца снял с него одежду. Говорят, его бросили в навозную кучу, словно какой-то мусор, — сказал один из янычаров
51
Братья и сестры! (тур.)
— И не выпотрошат, — добавил другой.
Эцио решил быть как можно осторожнее, пока он находится в гарнизоне. Опустив голову, он обошел бараки, изучая территорию и прислушиваясь к чужим разговорам. Услышанное оказалось весьма важным.
— Селим понимает, в каком мы тяжелом положении. Византийцы, мамлюки, сефевиды — только у него хватает смелости бросить им вызов, — говорил один из солдат.
— Ты прав. Селим — воин. Как Осман и Мехмед, — согласился другой.
— Тогда почему султан предпочел котенка льву?
— Принц Ахмет тих и спокоен, как и султан. Вот почему. Боюсь, они слишком похожи.
— Султан Баязид хороший человек и справедливый правитель, — вклинился в беседу третий. — Но в нем уже нет огня былого величия.
— Не соглашусь, — возразил четвертый. — Он остается воином. Вспомни, какую армию он собрал против Селима.
— Это еще одно свидетельство его падения! Поднять руку на родного сына? Это позор.
— Не выдавай желаемое за действительное, efendim, — упрекнул четвертый. — В конце концов, именно Селим первым напал на нашего султана.
— Evet, evet. Но Селим преследовал интересы империи, а не свои.
— Кстати о войне. Есть новости с севера? — вмешался пятый.
— Я слышал, что армия Селима отступила в Варну, — поделился шестой. — Говорят, он понес большие потери.
— Невероятно, правда? Молюсь, чтоб все поскорей закончилось.
— Да, но чьей победой?
— Не знаю. Сердцем я на стороне султана, но разумом — с Селимом.
— А как на счет сына Селима, принца Сулеймана? — вставил седьмой. — Вы его знаете?
— Лично нет, — отозвался восьмой. — Но я его видел. Примечательный мальчик.
— Не мальчик — способный юноша. Потрясающе умен.
— Неужели пошел в отца?
Седьмой янычар пожал плечами.
— Возможно. Хотя я подозреваю, что он очень от него отличается.
Пока Эцио стоял в стороне, прислушиваясь к беседе, подошли еще двое янычаров. Один из них явно был весельчаком.
— Почему принц Ахмет остался в городе? — сухо спросил он. — Он же знает, что его не любят.
— Он, словно мотылек, летит к пламени. Мечтает, что отец погибнет, и он сможет занять трон.
— А вы слышали, — продолжил шутник, — что он предложил Тарику деньги в обмен на нашу верность?
— Чтоб его… И что сделал Тарик?
Янычар рассмеялся.
— На половину денег купил корм для коней, а вторую половину отослал Селиму!
ГЛАВА 48
В середине гарнизона, обнесенного высоким забором, было разбито несколько богато украшенных палаток. Эцио пошел к ним, догадываясь, что именно там обитает Тарик. Подойдя ближе, он действительно услышал знакомый голос. Тарик, стоя в компании еще одного янычара (очевидно, адъютанта), говорил с прибывшим курьером.