Открывашка и война
Шрифт:
Ааа?!!
— Юки — девственница, она прекрасно играет на сямисэне и фортепиано, знает много достойных стихотворений и песен, обучена английскому и русскому языкам. У нее хорошее тело и красивое лицо. Она способна родить много здоровых детей, — прорекламировал «товар» барон.
Подавив почти вырвавшийся хохот, Владимир Вольфович кивнул:
— Принять представительницу древнего и уважаемого рода в качестве наложницы Андрея — невероятная честь для нас. Я не забуду вашей жертвы, Икеда-доно.
— Большое спасибо! — довольный барон отвесил глубокий поклон.
А меня спросить?! А Юки спросить?!!
— Андрей, помоги барону и его многоуважаемой супруге
Посмотрев на Юки, я увидел в ее глазах сменившее безысходность и отвращение любопытство. Вот эту красоту реально отдадут мне? Нет, конечно, шовинизм и объективация женщин — это ужасно, но она же японка, верно? Для местных японцев такое нормально. И даже почетно — я же приемный сын главного человека страны, Древний и будущий номинальный (временно) правитель Объединенного Человечества! И чему здесь возмущаться?
Взяв барона и его жену за руки, я вошел в «тамбур» в прекрасном настроении. Как минимум с личной жизнью у меня теперь проблем не будет!
Глава 13
Сладко потянувшись, я зевнул и посмотрел в окно. Сколько небес я повидал с тех пор, как это все началось? Ничего удивительного в том, что вторая ночевка на новом месте кажется мне вполне привычной. Встающее солнце роняло на бухту солнечные лучи, а день обещал быть прекрасным.
Койка двуспальная, но Юки спит в другой комнате — я же не животное, мне к человеку привыкнуть нужно. Желательно даже полюбить, но что есть любовь? Вшитая в мозги химическая реакция, и я совсем не уверен, что в моих обновленных мозгах она сохранилась. Потерев лицо ладонями, я сел в кровати, сбросив с себя тонкое армейское одеяло — из запасов выданной «колонистам» гуманитарной помощи. Ноги опустились на белый, пушистый, невесть откуда взявшийся ковер. Над головой — позолоченная люстра, у стен — пустые полки и почти пустые шкафы, у окна рабочий стол — тоже пока пустой, а на столике в углу стоит видеодвойка. В коробке — кассеты, но кино смотреть не хочется — реальность поразительно быстро стала интереснее любого фильма.
А вот без Гриши непривычно. Вроде и не делала ничего, и эмпатии у нее нету, и вообще когнитивное искажение — это же аватара Сеннит! — но как-то вот скучаю. Сама особь вид сменила на более приемлемый для своих нынешних функций — длинная командировка по изучению моего (а чего комплексовать? Единственный живой Древний автоматически наследует все древнее) корабля — и теперь имитирует прямоходящего муравья в белом халате. Какая унылая финальная форма, сердце кровью обливается!
Я подошел к шкафу, открыл дверь и осмотрел однотипные дорогущие костюмы, белые рубахи и набор галстуков. Последние имеют значение, придется их заучить. С этого дня к костюмам я приговорен — по словам Жириновского, я совершенно не умею их носить. Не знаю, в зеркале все выглядит нормально, но Вольфович мужик опытный, значит не зазорно к нему прислушаться.
Надев рубаху и брюки, временно забил на пиджак и галстук. Предлог есть — в Калифорнии, несмотря на прохладный морской бриз, жарко. Предлог пустой — мне теперь даже у кратера действующего вулкана будет нормально, если, конечно, в лаву не прыгать. Удобно быть Древним, но я понимаю, почему со старта мои способности были запечатаны — это же прямая дорога в лабораторию, на опыты.
На часах девять утра, в одиннадцать придет первый учитель. Открыв дверь, я вышел в коридор. Соседние комнаты пусты, равно как и дверь напротив. С запасом строили, но, как по мне, пустота лучше, чем живущие рядом незнакомцы. Это, стало быть, «хозяйское»
Судя по наполнившим коридор запахам и звукам, обе дамы сейчас в столовой, где все уже готово к приему пищи:
— Валька моя мрачнее тучи ходит, совсем ее Тимур не жалеет. Сам на работу — и она на работу, и не по разнарядке, по норме, а по шестнадцать часов пашут. Совсем девку заездит. Виноватая, чего уж тут, но так тоже не по-людски.
— Я в ее годы не меньше пахала, — заметила Людмила Ивановна.
— Так мы — другое поколение, — парировала Зинаида Матвеевна. — Ходить умеешь, значит в поле иди, колоски собирай. Да я корову доить научилась раньше, чем разговаривать нормально. Но сейчас-то, слава богу, времена другие, гуманные и развитые. Я ему говорю — «Тима, Вальке школу закончить надо», а он мне — «Все, что надо, уже умеет, не мешай, мать, дочку воспитывать», — вздохнула. — Когда за длинным рублем уезжал, что-то о воспитании не думал, а теперь вон как заговорил!
— Мужики, — подвела итог Людмила Ивановна. — Что они понимают? Сейчас наиграется в папашу, еще куда-нибудь усвистит, а Валька опять грустить будет.
— Больше не будет, — не без злорадства хихикнула Зинаида Матвеевна. — Наелась заботы отцовской.
Посетив ванную — их у нас две, «хозяйская» и для работников — я зашел в столовую. Услышавшие хлопки дверью и шум воды дамы успели накрыть на стол: омлет, салат из метапшеницы с помидорами и огурцами — на освоение и применение новых продуктов пашет группа поваров с Земли-1, записывают рецепты, которые потом издадут толстой книгой — какао, а на десерт порезанный на тонкие дольки метафрукт.
— Доброе утро, — поздоровался я.
— Доброе, Андрюша, — улыбкой поприветствовала меня Зинаида Матвеевна. — Садись, кушай. Как поспал?
— Доброе утро, — поздоровалась Людмила Ивановна. — Чистота, порядок, — обвела рукой пространство. — К себе пойду?
Непривычно!
— Конечно, Людмила Ивановна, — улыбнулся я. — Спасибо большое.
Напомнив Зинаиде Матвеевне увидеться в три часа у склада — ожидается новый подвоз гуманитарки — «скандинавка» покинула кухню, через несколько секунд хлопнув входной дверью.
Усевшись за стол, я подвинул тарелку с омлетом поближе.
— Курицы жучиные как несутся-то! — поделилась со мной наблюдениями бывшая опекун. — В день по три десятка яичек, и все как на подбор — ровненькие, красивые, говном не испачканные… — опомнившись, смутилась. — Т-ю-ю, нашла про что за столом рассказывать.
— Я не брезгливый, — улыбнулся я. — И согласен с вами — без говна лучше.
— А твоя спит еще? — с той самой улыбкой, которая появляется на лице всех бабушек и дедушек при знакомстве и общении со вторыми половинами внуков и внучек, спросила она.
— Не знаю, — пожал я плечами. — Я же ей не хозяин.
— А мне другое говорили, — заметила она и добавила. — И правильно, Андрюша — нельзя, чтобы человек другим человеком владел. Ты ее лучше лаской.
— Попробую, — пообещал я.
— Пойду разбужу, а то стынет, — решила Зинаида Матвеевна и пошла будить Юки.
Не спеша поедая омлет, я послушал ее шаги, стук в дверь, какую-то возню и девичье:
— Ханарэ тэ! [ уходи]
Японского ни я, ни Зинаида Матвеевна не знаем, поэтому бабушка не сдалась: