Открывашка и война
Шрифт:
— Вставай давай, лежебока.
— Ханарэ тэ! — однообразно ответила девушка.
— А по-русски? — постучала бабушка снова.
— Уходи! Я не собираюсь завтракать за одним столом со слугами!
А вот это очень плохо — мы здесь люди простые, деревенские, и у нас не «слуги», а наемные работники.
Поднявшись из-за стола, я пошел к комнате Юки, слушая ответ Зинаиды Матвеевны:
— Ишь какая краля важная тут у нас! Ты сама-то что в этой жизни сделала? В бароновой семье родилась? Я, между прочим, жизнь прожила — долгую, трудную, но достойную! Вот
— Потихоньку перевоспитаем, — шепнул я в ответ. — Извините, что вот так получилось.
— Т-ю-ю, да мне-то чего, — отмахнулась бабушка. — Я и не такое слышала.
Мы разминулись, и я постучал в дверь Юки.
— Ханарэ тэ!
— Открой, — попросил я.
За дверью раздался топот, дверь открылась, и передо мной появилась одетая в темно-зеленое кимоно, собравшая волосы в два пучка, стоящая босыми ногами на ковре, «наложница». Сложив руки на животе, она изобразила безукоризненную улыбку и низко поклонилась:
— Доброе утро, хозяин.
Кавай!!!
— Доброе утро, — поздоровался я в ответ. — Лучше просто «Андрей».
— Хай [ да], — она поклонилась снова, выпрямилась и сложила руки на груди.
Простой жест в исполнении Юки выглядел почти частью танца: движения плавные, органично перетекающие одно в другое. Уверен, попробуй повторить эти движения человек из семьи попроще, он бы воспринимался как выпендреж, но здесь…
— Как вода, — неожиданно для самого себя выдал я.
Улыбка девушки стала чуть шире, она снова поклонилась:
— Благодарю вас за приятную ложь, Андрей-сама, но недостойной мне далеко до легендарной Воды.
— Никогда не слышал о легендарной Воде, — признался я. — Расскажешь мне о ней за завтраком?
— Почему такой великий человек как вы завтракает за одним столом с прислугой? — изящно повернув голову, она гордо блеснула глазами.
И когда это я успел «великим» стать?
— Потому что так хочу, — честно ответил я. — И тебе придется делать так же.
Недовольная гримаса на лице японки почти сразу сменилась на все ту же красивую улыбку. Поклонившись, она прощебетала:
— Ваша воля — закон, Андрей-сама.
Брезгливо прожевав кусочек омлета, Юки тщетно (для меня) попыталась скрыть удивление — вкусно — и принялась за еду активнее, а я снова залюбовался ее движениями. Реакция не осталась незамеченной, и, потянувшись за кружкой с какао, она стрельнула в меня глазами и свободной рукой придержала рукав кимоно, дав мне возможность посмотреть на тонкое, бледное запястье.
Этой малости хватило, что бы по спине побежали мурашки. Барон Икеда вырастил оружие поразительной мощности. Нужно взять себя в руки и перестать ронять слюни.
— А говорили, что японцы палками едят, — поделилась Зинаида Матвеевна. — Вилками пользоваться не умеют.
Орудующая ножом и вилкой Юки, не глядя на бабушку, ледяным тоном вернула
— Говорили, что северные варвары предпочитают питаться из корыта, словно грязные свиньи.
— С корыта неудобно, — хохотнула баба Зина. — На корачках-то.
Я хохотнул, и Юки недовольно на меня покосилась. Ощутив легкую вину — она же тут одна, на чужой территории, без семьи и друзей — я решил не давать слабины и сделать внушение:
— Грубить старшим — невежливо.
— Человек, достижения которого ограничиваются возрастом, достоин только презрения, — отмахнулась японка.
Фашистка. Ничего, торопиться некуда, перевоспитаем.
— У тебя-то достижений, понятное дело, полные карманы, — фыркнула Зинаида Матвеевна. — Я на тебя не обижаюсь — тяжело тебе, дочка, — улыбнулась. — Принцессой-то поди быть не просто, да еще и вот так — как щенка чужому человеку отдали.
Юки дернулась и выронила чашку. Благодаря ковру чашка уцелела, но сам ковер придется стирать. Растеряв все изящество, стремительно намокая глазами, она гневно ткнула пальцем в бабу Зину:
— Как ты смеешь сравнивать меня с собакой?!
Повернувшись ко мне, смерила неприязненным взглядом:
— Если хочешь, чтобы я полировала твой вонючий танто, позаботься о достойных слугах!
Подскочив со стула, она убежала в ванную.
Танто?
— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула Зинаида Матвеевна. — Для нее хорошо, — пояснила на мой удивленный взгляд. — Двужильной притворяется, характер показывает — это правильно, но девчонке еще хуже, чем Вальке моей пришлось, — вздохнула. — Нам-то чего? Плохое потихоньку наваливалось, год от года, — приободрилась. — Теперь-то, слава богу, хорошо все. А у Юльки, — кивнула в сторону шумящей воды. — Раз — и вся жизнь сломалась. Пусть поплачет — ей это сейчас нужно.
Оценив разумность ее слов, я спросил:
— А вы педагог?
— Что ты, — рассмеялась Зинаида Матвеевна. — Живу долго, — развела руками. — Навидалась. Или не права?
— По-моему правы, — кивнул я.
— А вот ты, Андрей — не прав, — внезапно заявила она.
— Почему?
— Потому что она — права, — тихо пояснила баба Зина. — Понимаю, что ты как лучше хочешь, почти обычную жизнь. Но тебя же наверх тянут, а там с прислугой за одним столом не сидят. Не потому, что зазнались, а потому что другие уважать не будут.
— Нафиг мне их уважение, — отмахнулся я.
— Нет, Андрей, — покачала она головой. — Это тебе отдохнуть дают — ты молодец, заслужил. Но увидишь — недели не пройдет, как отец твой то же самое тебе скажет.
— Мне нравится, как вы готовите, — честно признался я.
— Ну вот и буду готовить, — улыбнулась она. — У вас свои дела, у меня — свои. А для Юльки лучше из Японии парочку подруг выпиши — принцессам фрейлины положены. Доел?
— Доел, — кивнул я.
— Вот и молодец, — одобрила она. — Иди, попробуй девчонку успокоить осторожно. Вот подруг прислать пообещай, на океан своди посмотреть. И спрашивай, понял? Про нее спрашивай — вам вместе жить теперь.