Открывая новую себя
Шрифт:
— Неужели проснулась хозяюшка? — улыбнулся Савва.
— Судя по тому, как мне хочется везде убраться, наверное, проснулась.
— Неужели включилось? — изумленно протянул Камилль, наблюдая, как я пытаюсь обустроить маленькую пещерку для ночлега.
— Что включилось?
— Ритм порядка.
— Ритм порядка? — изумилась я в свой черед.
— Да, когда у женщины включен этот ритм, она может создавать структуру в себе и вокруг себя, у нее порядок в теле и в окружающем ее пространстве.
— О, нет,
— В хаосе заложена огромная мощь, но если эту энергию не структурировать, не упорядочить, она распыляется и исчезает, а когда появляется внутренняя структура, то появляются великие творения. Из ничего создается все!
— Почти поговорка про француженку, что истинная француженка может из ничего сделать три вещи — скандал, салат и шляпку.
— Да, женщины — волшебницы: одним движением они могут превратить пустоту в шедевр, уродство в совершенство. — До этого мне пока далеко, — ответила я. — Скорее, во мне включилась любовь к комфорту.
— Тоже неплохо. Любовь к комфорту свидетельствует о любви к себе, к своему телу. Тело должно быть готово к счастью. Когда ты любишь себя, то не позволяешь себе носить плохие материалы, дешевые вещи, тесную обувь, есть плохую пищу.
— Да, а я всегда считала, что это мотовство и транжирство.
— Мотовство — это когда ты покупаешь десять платьев, а носишь одно. Роскошная женщина покупает одну дорогую вещь. Вносит ее, наслаждаясь. И выбирает одно блюдо, но смакует то, что ест.
— Как мы вовремя заговорили о пище — я как раз проголодалась, — заметила я.
— Оказывается, я голоден, как волк! — Савва ходил вокруг Котелка, в котором я варила картошку с тушенкой. — Пахнет аппетитно, — продолжал Савва, беря ложку и пытаясь зачерпать, — надо взять пробу. — С этими словами он отправил ложку себе в рот. — О, очень вкусно!
— Правда? Я и не подозревала в себе кулинарных талантов. — Древние считали, что пиша, приготовленная на энергии Земли, очень вкусна и сытна. — И как же мне подключить энергию Земли к приготовлению? — заинтересовалась я, воодушевленная перспективой наконец-то создавать кулинарные шедевры, а не пародию на общепит.
— Моя бабушка говорила, что нужно представить, как энергия Земли входит в твои стопы, поднимается в центр твоей силы (три пальца выше пупка) и там превращается в тягучий, душистый и густой мед. Этот мед разливается по твоим рукам и наполняет этим вкусом все, что ты готовишь. Тем более что этот центр связан с благосостоянием, и тем самым ты усиливаешь этот центр, увеличивая свое благосостояние. Помнишь, говорили «дом — полная чаша». Ты наполняешь своей энергией пищу и наполняешь свой дом, и своего мужчину, и своих детей силой и любовью.
— Знаешь, мне иногда кажется, что в древности каждое
— Подержи руки над едой и наполни своей энергией то, что ты приготовила.
Я сделала то, что рассказал Савва, и, заинтересованная результатом, поднесла ложку ко рту и сама удивилась насыщенному вкусу примитивной картошки с мясом.
— Ну, что получилось? — Савва зачерпнул вторую ложку моего варева и, причмокнув языком, облизнулся. — Разница колоссальная, после такого супа чувствуешь себя полным сил.
— Я научу тебя варить мужскую кашу. — Камилль умело разложил костер и достал котелок и крупу.
— Почему мужскую? — удивилась я.
— Потому что энергия Хозяйки — это больше мужская энергия, и потому так опасно долго в ней находиться, но тебе она необходима, чтобы пройти испытание.
— Да, — загрустила я, — три ночи и два дня в пещере не для слабых барышень, которые падают в обморок от нескромных взглядов.
— Любопытно было бы посмотреть, как ты падаешь в обморок.
— Хорошо, поем кашу и упаду. И как ее варить?
— Берешь левой рукой горсть крупы, держишь на уровне солнечного сплетения и посылаешь импульс любви и силы. Высыпаешь в кастрюлю, размешиваешь по часовой стрелке.
Не прошло и получаса, как каша была готова.
— И вправду вкусная, — похвалила я, попробовав кашу.
— Надеюсь, через три дня в тебе тоже проснется любовь к приготовлению еды, — размечтался Камилль.
— Хотелось бы верить, — с сомнением пробормотала я. — Но если проснется, дам знать.
— Мой дед говорил, — добавил Камилль, с аппетитом поедая кашу, — что мужчина должен пахнуть ветром, а женщина — очагом.
Солнце уже клонилось к закату и становилось зябко. Ка-милль стал подбрасывать ветки в костер, который, пожирая добычу, разгорался все сильнее. — Немедленно потушите костер! — Чей-то громкий крик разорвал умиротворенную тишину и безмятежность ночи. И хотя мы не поняли слов, но поспешные попытки портеров потушить свой костер позволили догадаться, в чем дело.
— Что случилось? — инстинктивно подвигаясь ближе к Савве, спросила я.
— Я сейчас узнаю, — вставая, ответил Савва. — Подожди здесь и не двигайся. Я скоро вернусь.
— Нет, я боюсь, я пойду с тобой, — вцепившись в руку Саввы, отрицательно замотала я головой. В безмятежной тишине воздуха, еще недавно успокаивающего и убаюкивающего, появилась опасность, она завибрировала. Мы, вглядываясь в темноту, пошли к палатке портеров. Они стояли, сбившись в плотную кучку, и что-то оживленно обсуждали. Едва увидев нас, старший тут же повернулся к Савве и стал что-то быстро объяснять.